Кира Кузнецова - Кот Нинитки [Повесть-сказка]

Теперь же кот Нинитки моментально унюхал птичий запах и принялся нервно наворачивать круги вокруг дочки художника, державшей в руках небольшой фанерный ящичек с птенцом.

— Смотри, Нинитки, — строго сказала дочка художника, — мы принесли тебе друга! Запомни — друга, — повторила она, — а друзей обижать нельзя!

Кот Нинитки тут же потерял к птенчику всякий интерес, повернулся и, грациозно ступая лапами, отправился в туалет.

Попугайчика поселили в кухне на холодильнике, устелили дно клетки газетой и стали кормить его тёртой морковкой и мелкорубленым варёным яйцом. С первого же дня дети начали учить его разговаривать.

— Жора, Жорочка — обжорочка! — тараторил по сто раз на дню сын художника (попугайчика на семейном совете решили назвать Жорой).

— Не трожь Жору, Жора на жёрдочке — птичка-невеличка! — громким чётким речитативом отвечала дочка.

Попугайчика поселили в кухне на холодильнике

— Ну что вы его учите какой-то ерунде! — возмущался папа-художник. — Пусть лучше говорит: «Здравствуйте, товарищи!»

Но Жора таинственно помалкивал, только иногда что-то бормоча себе под нос, пока месяца через два в одно прекрасное раннее утро (кстати, довольно хмурое) за завтраком, когда все спешили: кто в школу, кто на работу, — и усиленно звенели ложками и тарелками, он вдруг не встрепенулся и не сказал сердито маминым голосом: «Ешь кашу!»

Что тут началось! Хохоту, восторгу, умилению не было предела! Сначала Жора струхнул, но поняв, что им восхищаются, расправил пёрышки, напыжился и сидел на жёрдочке как именинник.

С тех пор Жору как прорвало: каждое утро очень рано он начинал с того, что оглушительно прочищал горло и пробовал голос, и потом весь день галдел на своём холодильнике, гордо и темпераментно произнося речи, как вождь на митинге. И речи его были вдохновенны и виртуозны.

Кроме тех фраз, которым его учили, они содержали тысячи обрывочных звуков, среди которых можно было услышать и голоса телевизионных дикторов, и крики ворон, проносившихся за окном, и вой сирены, и шум воды из крана, и звуки музыки, и чьё-то покашливание, и смех…

Всё это он выпаливал с огромной скоростью в таком неимоверном сочетании, что художник иногда, не выдержав, говорил:

— Да! Жора у нас — неординарная личность. Просто гений музыкального авангарда!

И добавлял:

— Теперь я понимаю, когда говорят, что с гениями трудно ужиться!

— Ничего, можно привыкнуть, — спокойно отвечала жена, правда, непонятно, кого она имела ввиду: Жору или вообще гениев.

Прошло полгода. Всё это время хозяева выпускали попугая полетать только в своём присутствии, а когда уходили, строго следили за тем, чтобы клетка была как следует заперта, хотя Нинитки вроде бы не обращал на Жору никакого внимания и после строгих слов дочки художника не проявлял к нему видимого интереса.

Входить с ним хоть в какие-то отношения и тем более дружить кот Нинитки, как видно, считал ниже своего достоинства. А виртуозные речи Жоры по сравнению с вдохновенными песнями Соловья он презрительно называл в душе какофонией. И мечтал о том, как наступающей весной по ночам будет через форточку сбегать из дома (кухонное окно располагалось наискосок от козырька подъезда как раз на расстоянии хорошего кошачьего прыжка), встречаться со своим старым другом и наслаждаться его дивным пением.

Но вот однажды то ли всё-таки забыли закрыть клетку, то ли подросший Жора, благодаря своему крепкому клюву и неординарному уму, сумел открыть её, так или иначе, семья художника, вернувшись откуда-то из гостей поздно вечером, застала такую картину.

Под сидением кухонного диванчика, загнанный в самый угол котом Нинитки, весь взъерошенный, молча, гордо стоял Жора. А кот опасливо ходил взад-вперёд по дуге, перекрывая ему все пути к бегству, но соблюдая некоторую дистанцию.

У кота был озадаченный вид: стоило ему хоть полшага сделать в сторону Жоры, как тот начинал оглушительно… мяукать! И Нинитки в смятении отступал назад.

У кота был озадаченный вид…

Дети бросились вызволять Жору из плена. А кот с несколько задумчивым отрешённым видом ушёл к себе в домик.

Его поразили смелость и находчивость Жоры! И ещё он отдавал должное его слуху: так точно воспроизвести отвратительный ор старого главаря из подвала! И где он только его слышал!

С тех пор кот Нинитки стал для Жоры старшим товарищем и наставником. Эта роль ему очень понравилась. Он заботливо опекал попугая по мере своих возможностей, то есть, отгонял Жору от форточек, когда тот выбирался из клетки полетать (клетка теперь всегда была открыта), не разрешал ему сидеть сверху на дверях, чтобы не прищемили, с удовольствием путешествовал с ним по шкафам, позволял клевать из своей мисочки (Жора любил разгрызать сухой кошачий корм) и даже был не против, когда Жора заскакивал к нему на спину и щекотно перебирал клювом шерстинки. «Эх, и почему это у меня все друзья птицы? — думал в такие минуты кот Нинитки. — Наверное, у меня к ним слабость!»