Думитру Попеску - Избранное

Вокруг простиралось поле в голубых и красных цветах. Десятки вопросов мучили Марию, голова раскалывалась, а глаза видели восход солнца как в тумане. В висках стучало, казалось, буря обрушилась на нее с неба. Вдруг едва слышный писк остановил Марию, вернул к действительности. Девочка плакала. Мария волчицей бросилась к клубку пеленок, схватила его в объятия и как безумная закружилась среди цветов и трав. Солнце взошло, чтобы услышать обращенные к нему слова Марии:

— Это мое дитя, и я его никому не отдам. Это мой ребенок, кровиночка моя. Слышишь, солнце, это мое дитя, и мне не стыдно. Я родила его в любви, и я сделаю его счастливым. Никто не выгонит меня с работы, я сумею заработать деньги и вырастить его. Окрести его, солнце, подари ему счастье, прогони тучи с его пути. Поцелуй его, солнце!

Солнце глядело на Марию из колодезного ведра. Она глотнула холодной воды, в которой плавало солнце, и поцеловала его. Солнцем из ведра она омыла пылающее полуденным зноем лицо, чтобы немного остыть. Колодезный журавль тихо поскрипывал, как калитка в глубине сада, в которую так давно не входила тень Лазаря.

В зеркале воды отразилось лицо Марии, уставшей от долгого ожидания. Она вздохнула, подняв глаза к небу.

— Он еще не пришел…

Из дома раздался детский плач. Ведро выскользнуло из рук Марии, и солнце снова упало на дно колодца.

Был полдень.

Перевод Е. Азерниковой.

Два невысоких холма застыли друг против друга, разделенные долиной, где весной и осенью прокладывает себе путь мутная ленточка ручья. Здесь, в селе Делены, выстроились в ряд с десяток домов, крытых красной черепицей и железом. Жители этого села — люди трудолюбивые и суровые; только лишь по большим праздникам, во время свадеб или крестин, забывают они о невзгодах и веселятся так, словно весь мир принадлежит им одним.

Накануне помолвки Сильвии во дворе дома Николае Тырлы, по прозвищу Кула Плясун, собралась вся родня. Каждый лез из кожи вон, считая своим долгом высказаться о необыкновенном счастье, привалившем хозяину дома. На кухне Марта, тетка Сильвии со стороны матери, режет уже третьего гусака, бормоча себе под нос что-то невнятное, но, стоит ей остаться наедине с сестрой Ливией, она спешит сказать все, что, видно, у нее давно накипело:

— Ну, пусть наша Сильвия ученая, пусть из одного рода они с сыном Теметеу — все одно не ровня она ему. Что толку от ее учености? Ну, торгует она брынзой и рисом в сельмаге, как и другие всякие, а вот Нуцу Теметеу, он у нас один такой на все село. Парень с понятием, и в армии отслужил, хоть и считают некоторые, что шея у него кривая да в небо он глядит совсем как утка, которая у господа дождя просит. В воскресенье Кула породнится с Теметеу, у которого батрачил… Большая эта честь для Кулы — но не заслуживает он ее, так и знай.

— Лина, Марта, сварите к завтрему щи из того щавеля, что я утром собрал, — раздался голос Николае. Он стоял на одной ноге под сливой, возле окна, и пытался вытащить колючку из левой пятки. Рядом с ним на трехногой табуретке сидел Влад и предлагал свою помощь, поскольку у него и рука полегче, и глаза позорче. Николае Тырла по прозвищу Кула Плясун отшил его в тех выражениях, которые, видать, ему по нраву были:

— Сам занозился — сам и вытаскивай! Так я всегда считал и считаю…

Вечером, когда родня разбрелась по домам, чтобы утром собраться снова, Кула Плясун все еще стоял под сливой возле окна, куда к тому времени вынесли деревянный стол, и угощал Влада Тимотей палинкой. Половину бутылки они уже опорожнили. Выпивка развязала Куле язык. Влад же был хмур и лишь изредка выдавливал из себя слово. Ему до сих пор не верилось, что Сильвия не знала о завтрашней помолвке. Они вместе окончили торговое училище и получили распределение в один и тот же магазин. Девушка вроде всегда была с ним откровенна. Так зачем же она выкинула такой номер и пригласила его на свою помолвку?! Сам бы он и шага не сделал, но она, лукавая, как все девушки, запудрила ему мозги: родители, мол, очень хотят, чтобы воскресенье они провели вместе.

«Поедем, Влад, — приглашала она, — мои будут рады тебе, особенно папа, ты ему очень нравишься!»

— Вот так-то, Влад-Владуц, выдам я свою дочь за самого богатого парня из Делен. Дай им бог счастья! Выпьем за мою дочку! Вот так! Вот и хорошо… Эх, Влад, эх, Владуц, я спину гнул на Теметеу… Пять лет и шесть месяцев! И может, батрачил бы и дольше, да однажды во время жатвы вывел он меня из терпения и влепил я ему оплеуху, да такую, что череп раскроил. Вот так-то, Влад-Владуц. И меня вытурили… вернее, я сам ушел. Вот… Выпьем за твое счастье, хочу и тебя увидеть женихом, а невеста твоя пусть будет красавица, как моя дочка. Эй, Влад-Владуц, скажи, Сильвия у меня красивая?