Евгений Князев - Красный пассажир

Так что в стране грядут большие перемены и демократические преобразования, а возможно и революция.

— Час от часу не легче, — угрюмо промолвил Смагин и покосился на барную стойку в углу кабинета, где красовались с десяток бутылок коньяка, виски и прочих целебных с похмелья напитков. Бубновский перехватил взгляд начальника и с радостью предложил.

— Давайте по сто грамм за наше с вами будущее и новую Россию — капитан ловко откупорил литровую бутылку скотчвиски «Блэк энд вайт» и плесканул в темные фужеры искрящуюся жидкость. Он с удовольствием отхлебнул большой глоток и, по-мужицки крякнув, заел плотскую радость лимоном. — Наконец-то я дождался своего часа, Игорь Львович, вы мне можете не верить и даже посмеяться, но все эти годы я ждал и в душе верил, что наступит этот день избавления от ненавистного прокоммунистического режима.

Смагин с широко прикрытыми глазами и ртом непонимающе смотрел на преобразившегося капитана и действительно не верил своим глазам.

— Вы же коммунист, Михаил Яковлевич, — наконец вымолвил он, приложившись к бокалу, — мало того я считал вас насквозь прожженным марксистом, что произошло за столь короткое время, или вы меня разыгрываете.

— Бросьте вы свои штучки, Игорь Львович, сейчас не то время, чтобы травить анекдоты, я знаю десятки, сотни грамотных и умнейших людей в России, которые сегодня пьют шампанское за избавление от коммунистического ига. Вы ведь такой же в душе, как и я, только молодой и через — чур, открытый и прямолинейный, это и мешает вам по жизни. Ну, да ладно, не хочу вас учить и что-то советовать, подпишите бумаги и можно работать дальше.

— А где же наш великий марксист Бухарцев? — Смагин обвел, затуманившимся от утреннего возлияния, взглядом каюту, — два дня тому назад он готов был меня с потрохами сдать банде ГКЧПистов, а сейчас, наверное, отсиживается где-нибудь в парткабинете, уничтожает старые протоколы собраний и выносит на помойку портреты бывших «вождей», с раболепным трепетом ожидая распоряжений новой власти.

— Вы снова попали в точку, его отозвали в партком пароходства, а на замену прислали мне помошника по воспитательной работе с экипажем, — Бубновский усмехнулся и залпом допил виски, — сдается мне, он из той же компании, но пока никуда не лезет и то хорошо. — Мастер стопочкой сложил подписанные документы и положил на край стола, всем своим видом давая понять, что разговор закончен, но все же добавил.

— Говорят и в вашем управлении за время нашего плавания произошли большие перемены, — Бубновский поднял на Смагина бесцветные, смеющиеся глаза.

— Разваливается система, — вздохнул Игорь, — это и горько и грустно, но хорошо, что это наконец-то свершилось. Коммунисты сами спровоцировали свою скорую кончину, хотя такую заразу просто так не изведешь. Это как наркотик, подчиняет людей, делает их своими безвольными, зависимыми рабами. Да, чуть не забыл, вот отзыв о вашей работе, — Смагин достал из папки лист бумаги, — это для нашего брата, как охранная грамота, по крайней мере, не будет повода придраться. Он вспомнил, как вчера на совещании Сашка Гуща, словно мальчишку, отчитывал Бубновского, за придуманные судовыми стукачами «косяки» в работе капитана.

Мастер раболепно кивал головой и обещал исправиться. Затем всех гостей пригласили в банкетный зал, где уже через пару часов разгоряченные дармовыми «висками», «коньяками» и эротическими «па» местных танцовщиц, непримиримый ленинец Ваня Сличенко, скинув лоснящийся на локтях и карманах китель, зажигательно выплясывал «лезгинку» вприсядку. Оська Бланк, разомлев от обильной пищи и ликера, тискал на коленях смазливую дневальную Дашеньку Чуеву, переодетую для этих целей вместе с десятком таких же подневольных, в эротическую униформу «плэйбоевских зайчиков», а непроницаемый кадровик Гуща, сразу же после десерта, исчез в выделенном ему полулюксе, в сопровождении двух номерных, у которых передники едва прикрывали место, откуда росли их, неприлично длинные, ножки.

Игорь, неожиданно для себя, выпил почти две бутылки джина с ледяным тоником и к полуночи незаметно выскользнул из шумного, судового ресторана, чтобы через полчаса прижать к себе перепуганного ото сна Димку и улыбающуюся жену. Ольга была такая теплая и нежная, что Игорь, не стесняясь сына, целовал жену в горячие губы, пока она не остановила его.

— Ну, хватит, Игореша, мы ведь не одни, — она погладила мужа по небритым щекам и спросила. — Что у нас за праздник сегодня?