Евгений Князев - Золото имеет привкус свинца

Свое слово Лютый сдержал. На сорок первый день после похорон любимой дочери, он подкараулил обидчика своей девочки прямо перед высоченными воротами особняка с диснейлэндовскими башенками и на глазах у опешившего с заплывшими, словно у бультерьера, красными глазками охранника вскрыл опасной бритвой заросшее густой щетиной клокочущую трахею и сонную артерию известному на весь Ростов крупному предпринимателю Иссааку Шинковскому. Удар был настолько мощен и стремителен, что бритая голова предпринимателя, откинувшись за спину оставалась болтаться на коже, пока тело еще ждало сигнала от мозгового центра, куда и как ему завалиться.

Застывшему в ужасе охраннику, судя по его нашивкам за ранения, прошедшему все «прелести», оккупированного Красной армией Афганистана, Лютый отвесил мощную оплеуху своей тяжелой, словно пудовый молот, рукой и, разрядив в воздух всю обойму «Макарова», выпавшего из рук обезумевшего от страха телохранителя, побрел знакомой дорогой домой.

На следующий день за ним пришли, арестовали и предъявили обвинение. Лютый не сопротивлялся, на суде не проронил ни слова, отказался от адвоката и принял приговор 25 лет строгого режима, как должное, предназначенное ему судьбой.

Ванюшку на воспитание взяла родная сестра Лютого, сейчас ему исполнилось уже 10 лет, но ни одного письма от внука арестант так и не получил за все время отсидки. Его, будто вырезали, вычеркнули из жизни, и теперь бедному зэку ничего не оставалось, как бороться за свое выживание.

После 100 оборотов, которые Лютый считал в уме, стиснув от нестерпимой боли редкие, тронутые цингой гнилые, покрытые нержавеющей сталью, зубы, двигатель вдруг затрясся, сначала двумя цилиндрами, зацепив долгожданную искру и, глотнув порцию дрянного, разбодяженного воровитым прапорщиком, бензина, ожил, затем радостно заколотился, словно оживший после ранения дикий зверь, рыкнул в ледяную ночь всей своей мощью и мирно загудел, набирая обороты.

Лютый залез в кабину со стороны шофера и грубо отпихнул Серого на пассажирское сиденье.

— С тобой только на тот свет можно быстро добраться, дай сюда баранку.

Лютый поддал газу, прогревая двигатель, затем медленно тронулся. Он только сейчас почувствовал жгучую боль в ладонях и черную кровь, стекающую с пластикового руля на резиновый пол.

«Ничего, ничего» — шептал он себе под нос, — «нам бы только спуститься с перевала, а там, по прямой, к утру уже будем на въезде в Магадан».

Боевая машина, пехоты поднимая за собой фонтаны пушистого снега, легко неслась по, еще не занесенной, разбушевавшейся вьюгой, заснеженной колее. Старший сержант Турулин, не отрываясь от инфракрасного прибора ночного видения, внимательно всматривался, в постепенно исчезающий под слоем снега, след грузовика, прошедшего здесь каких-то пять шесть часов тому назад. На железных седушках, кутаясь в тулупы от холода и проклиная все на свете, прижались к своим автоматам десять стрелков охраны. Две огромные овчарки, положив квадратные волчьи морды с рыжими подпалинами под стоящими торчком ушами, на широки лапы, тихо скулили, обнажая желтые клыки.

— Симонов, — крикнул сержант, — бегом к пулемету, возможно, зэки не справились с управлением и заглохли на перевале, вот тут-то мы их и достанем. Стрелять на поражение, патронов не жалеть. Киреев, выходи на связь, возможно, за перевалом появится возможность связаться с большой землей, и мы сможем предупредить дежурных на КПП.

Внезапно, в окулярах своего бинокля он заметил метрах в ста по курсу темные пятна на черном снегу.

Включить прожектор, самый малый ход — скомандовал бывший моряк, отдавший Тихоокеанскому флоту три безупречных года службы и жизни на противолодочном крейсере «Варяг», и за неделю до дембеля, сосланный в эти проклятые богом края за избиение старшего мичмана Феди Полубабкина, пойманного на хищении сухого матросского пайка из судовой артелки. Через минуту БТР, гулко работая на холостых оборотах, замер перед распростертыми телами, полузасыпанными снегом..

— Максимов, Загорулько, за борт, осмотреть место происшествия, — сержант опять приник к перископу.

Двое, сидящих возле двери солдат, нехотя поднялись и медленно вылезли наружу в снежную круговерть.

«Сержант, это те, что приезжали к нам вчера на склад. Все мертвые» — сообщил Максимов по рации, переворачивая ногой, окоченевшие в позах пляшущих человечков, трупы.

Свалите их в одну кучу, заберем на обратном пути. — Турулин потер замерзшие пальцы рук об подклад овчинного полушубка. — «Ничего, паря, если ты их сегодня накроешь, то завтра наверняка от начальства будет объявлена благодарность, а послезавтра ты будешь уже лететь в серебристом лайнере, попивать коньяк и придаваться мечтам о встрече с родными в Белгороде и любимой девушкой Галей из хутора Речное, что приютился на семи озерах в бескрайних белгородских лесах. Галя писала ему все эти четыре года почти каждый день, признаваясь в искренней любви, хотя моряк не очень — то верил девичьим сказкам, по своему опыту зная, насколько легко влюбляются юные, пышущие гормонами девицы в первого встречного смелого на ласку паренька.