Александр Цыпкин: Девочка, которая всегда смеялась последней [litres]

– Ну, как вы понимаете, из-за того звонка Люда про вашу дочку знает от вас…

– Да понимаю уж… Но она спросит, что ты сказал Гале.

– Это уже легче. Скажу то же самое, что Галине Петровне, но только добавлю, что на самом деле это неправда, что пришлось импровизировать и дать вашей жене версию, в которую она поверит. Попрошу поддержать легенду ради вас. Это же Люда язык за зубами держать не умеет, пусть теперь отрабатывает. А вы Галину Петровну попросите никогда эту тему при Люде не поднимать. Как будто нет ее.

– То есть она будет думать, что у меня дочь есть.

– Да.

– Но что Галя про это не знает и думает, что это твоя дочь.

– Да.

– Про которую не знает Люда.

– Именно.

Олег Григорьевич взял паузу и с опаской поинтересовался:

– Слава, а ты в Бога веришь?

Сам силовик верил во что-то среднее между Лениным, Путиным и Николаем-угодником, но этот вопрос он задал с максимальной степенью серьезности. Славик ответил моментально.

– Олег Григорьевич, главное, чтобы Он в меня верил.

– Разумно.

Переведя дух, генерал решил уточнить ряд деталей.

– Слава, а почему ты думаешь, что однажды Люда и Галя не поговорят по душам? И вся конструкция рухнет, уж поверь, я тебя не спасу. Все вместе на дно пойдем.

– Знаю! Но не рухнет. Женщины верят лишь в то, во что хотят верить. И никогда не будут искать доказательства обратного. Уверяю вас, они будут смотреть друг на друга в полной уверенности, что знают правду, но не обмолвятся ни словом.

– Славик, может, все-таки в разведку?

– Хлопотно и платят мало.

– Это точно. Ладно, комбинатор, держись!

Славик был прав. Люде его версия очень понравилась, и она вступила в сговор.

– Ну и хорошо, что ты Галине Петровне все так объяснил, думаю она «порадовалась» за меня. Я чувствую, как она меня на самом деле терпеть не может. Сейчас будет смотреть и думать о своей тайне, которую только она знает, а я буду знать, что это она дура. И то радость. Ну ничего, пройдет несколько лет, все забудется, и тут я объявлю, что знала все давно. А генералу передай: если что, он всегда в наш дом с дочкой велкам, хороший он мужик, всю жизнь эту грымзу терпит.

Славик восхитился в третий раз.

– Хорошо, передам! Только я тебя прошу, при встрече с Галиной Петровной тему дочки вообще не поднимай, как будто нет ее. Я тебя очень прошу!

– Конечно!

Славик начал расслаблять все напряженные органы – и вдруг Люда вернула в матч интригу.

– Славочка, а у меня вот неожиданный вопрос, на который я тебя попрошу ответить честно.

Славик-не-говори-неправду забыл, когда он отвечал честно, и даже сначала не очень понял, что это значит. Просто промолчал.

– Вот ответь. Ты бы мне сказал, если бы у тебя реально дочка была? В смысле, если бы она родилась в момент нашего брака?

Славик автоматически начал искать скрытые подтексты и ловушки, поэтому отвечал с некоторыми паузами.

– Мне сложно тебе врать в таких серьезных вопросах. Я и в мелочах-то стара юсь…

– Слава! Не… – Тут Люда выругалась, назвав мужа полным именем.

– Сказал бы! Чего с таким грузом жить.

Невеликий комбинатор так устал от этого похода по огненному канату, что немного потерялся и неожиданно вернул Люде вопрос.

– А ты бы сказала?

Люда внимательно посмотрела на мужа и улыбнулась.

– Славик, ты, конечно, у меня тупица непроходимый. Сложно родить ребенка, чтобы муж не заметил. Хотя, зная твою рассеянность… Пойдем ужинать, поднимем бокал за генерала Хадякова. Слушай, а генерал хоть в курсе, что она лесбиянка и по притонам шляется?

Славик понял, что врать больше не может.

– Да хрен их там всех знает, если честно. Не семья, а черт знает что.

Степа прибыл в Перу с одной целью.

Кокаин.

Маме и жене Любе он, разумеется, сообщил, что хочет наконец вылечить астму, а в Перу – горы, разреженный воздух и прочие блага. Начальника Степа убедил в необходимости дать ему новый проект ради повышения мотивации и получения опыта раскрытия закрытых чакр. Начальник плотно сидел на эзотерической ереси и во второе активно поверил. На его беду, у конторы и правда имелись интересы в латиноамериканской стране. Таким образом как-то под Новый год Степа оказался в Лиме. С ним прилетело еще трое оболтусов: один из его конторы, двое за компанию. Цели были сопоставимы. Попро бовать.

Около тридцати, хорошие мальчики, хотят наконец попробовать, каково это – быть плохими; и это прекрасное начало верного и иногда очень трагического конца. Лучше бы им мамы объяснили, что логично идти от плохого к хорошему, а не наоборот. Но…