Игорь Савельев - Лицей 2018. Второй выпуск [антология]

Снова попал в дискурс.

Рыжов высадил меня у гостиницы, под уличным щитом с гегелевской цитатой, и предупредил, что вернется через полчаса.

— Заправлюсь, и поедем в театр, — сказал психолог.

Девушка на ресепшене заявила, что люкс освободился и вещи в мое отсутствие перетащили туда.

— Не могли меня подождать? — спросил я.

— Думали, что так вам будет удобно.

— Ах, вы думали…

Мысленно проклиная персонал, я ввалился в люкс, чуть не сломав ключ. Чемодан прислонился к аккуратно заправленной постели, «Крах наслаждения», который я при пробуждении уронил на пол, покоился у подушки. Прочая одежда, впопыхах раскиданная утром, висела на спинке стула с мягкой обивкой.

— Душевые принадлежности мы перенесли в ванную, — сказала девушка с ресепшена, осторожно переступая порог номера.

— Больше так не делайте.

— Мы поняли.

— Видели там в номере пузырек с лекарством? С глазными каплями?

— Нет.

— Значит, в чемодане. Спасибо, вы свободны.

Девушка удалилась. Наверное, в твердой уверенности, что я из тех мужланов, которые разбрасывают вещи по квартире и орут на жен, когда не находят носки.

В чемодане пузырек не отыскался. Равно как и в карманах рубашки, в которой прибыл из аэропорта. Я побежал на ресепшен.

— Вам точно не попадался пузырек?

— Точно.

— Разрешите мне осмотреть предыдущий номер.

Первым делом я изучил тумбочку и постель, а также все пространство под ними и рядом. Капли испарились. Зато злополучный календарь с индустриальными пейзажами, пристегнутый канцелярской кнопкой, вновь красовался на двери. Я крепко зажмурился, чтобы унять зуд в глазах, и разомкнул веки. Затем повторил. Зуд не пропал.

До возвращения Рыжова оставалось десять минут.

— Поблизости есть аптека? Совсем поблизости?

— Буквально за углом.

Девушка разъяснила, как добраться. В той же хрущевке, где размещалась аптека, слепил глаза разноцветными огнями бутик с пивом. Неотъемлемая составляющая русской матрицы: за каждым углом, в какой бы дыре ты ни очутился, тебя поджидают аптека и алкомаркет.

— Мне нужны глазные капли. — Я с трудом выговорил название.

Фармацевт, немолодая тетка, нехотя разжала напомаженные губы:

— Без рецепта не отпускаем.

— Да мне их в Москве просто так продали.

— Без рецепта нельзя.

Я провел ладонью по лицу, вытирая невидимый пот:

— Так, какие-нибудь другие капли я могу купить?

— Только по рецепту.

— Что-нибудь с расслабляющим эффектом.

— Вы не поняли? А если вы сетчатку повредите? Или радужную оболочку?

— Не преподавайте мне основы анатомии, — произнес я нервно. — Поступим так. Я беру лекарство, чек отдаю вам. Даже если я ослепну, вашу причастность никто не докажет. Идет?

— Предъявите, пожалуйста, паспорт.

— Что?

— Паспорт. Я запишу ваши данные и поделюсь ими с полицией.

Я выругался и ушел, по пути смахнув со столика стопку ярко-синих буклетов. На противоположной стороне безлюдной улицы, у светофора, застыл высокий силуэт. Его неподвижный взгляд как будто был устремлен в моем направлении.

Рыжов привез мне кофе в стаканчике и бумажный пакет с пончиками. Похоже, внедренная через сериальную индустрию модель перекуса распространилась и до Нертенгговы. Насколько мне известно, те же «Старбакс» и «Синнабон» активно продвигают свою продукцию через фильмы, внушая, что именно кофе и пончики поддерживают нас в режиме активности. А еще, конечно, бургеры. Будь здесь «Макдоналдс», Рыжов точно захватил бы бургеры и картофель фри.

— Я бы, конечно, выпил молока… — начал я.

Психолог подмигнул и вытащил из сумки бутылку молока.

— На этот раз коровье, — сказал он. — Как угадал.

Историей с каплями я не поделился. Вдруг психолог предложит разобраться. Тогда фармацевт заявит, будто я вел себя буйно, разбрасывал буклеты, кричал.

В этом городе трудно быть уверенным в чем-либо.

Заполярный театр драмы имени Маяковского представлял собой свежеотремонтированное подсвеченное советское здание кремового цвета с покатой крышей. Несмотря на тягу к громоздкости и перенасыщенности деталями, в целом архитектор обладал вкусом и тактом.

Зрители стекались на премьеру отовсюду, парковку у театральной площади заполонили, так что Рыжов едва отыскал место. Вокруг раздавались автомобильные гудки, кто-то помоложе затеял перебранку, переругиваясь друг с другом через опущенные стекла. У самого входа в театр мерзла, притопывая и растирая руки, девушка в красном пальто. Пристально всмотревшись в нас с Рыжовым, она метнулась за нами в фойе, на ходу вытаскивая непослушными от холода пальцами носовой платок.