Евгений Князев - Красный пассажир-2. Черный пассажир ‒ ритуальная чаша. Paint it black

— Я тебя п-ла сейчас здесь закопаю, ты совсем ополоумел от пьянок. Ты что из себя возомнил, пошел вон с глаз моих. Все кончено, — он оттолкнул несопротивляющегося зама и, опустив голову, произнес, — с этой минуты ты уволен.

Смагин, как ни в чем не бывало, отряхнул пиджак, словно сметая с него невидимую пыль, и поправил свой красный, как он говорил, цвета пурпура, пожеванный галстук.

— Хорошо, я уйду, только ты выслушай меня до конца, прежде чем шлюх на товарищей менять, — он достал из кармана видеокассету и бросил ее на стол. — Взгляни на свою «верную боевую подругу», — он усмехнулся и вновь приложился к горлышку.

Карпов грозно сверкнул глазами, но все же, взял кассету и вставил ее в гнездо своего видюшника. На экране монитора высветился кабинет Смагина.

То, что несчастный гендиректор увидел и услышал, свалили его наповал. Он весь как-то обмяк, лицо посерело и казалось равнодушным. Зло сладострастно перемалывало его последние душевные порывы. Здесь ничего не надо было говорить, на записи его Любовь, его девочка Ксюша изливалась в любви к Смагину, сидя у него на коленях и подливая в бокал шампанское. Затем она профессионально скинула с себя блузку и дорогой французский бюстгальтер — подарок Анатолия, как ненужная в деле вещь, полетел на пол с остатками нижнего белья…

Карпов потянулся за пультом, чтобы выключить запись и прекратить это надругательство над личностью, но Игорь его остановил.

— Теперь уж терпи, дружище, придется досмотреть до конца. — Смагин видел, как тяжело шефу это испытание, но иначе нельзя было доказать влюбленному дуралею, что его, так называемая подруга, что не на есть потаскуха и предательница.

Вдруг шеф оживился. Он заметил, что на видеозаписи голова его зама как-то неестественно откинулась назад, руки задергались в конвульсиях. Он перевел взгляд на Смагина.

— Что это с тобой?

— Имитация, братан, простейшая имитация, даже старик Станиславский в эту минуту мне поверил бы, смотри дальше.

На экране обнаженная и до того знакомая Ксюша наклонилась, над распростертым на кресле Смагиным, словно опытный врач, двумя пальцами раздвинула веки. Видно было, как зловещая улыбка пробежала, словно тень дьявола, по, когда-то прелестному, личику девушки. Она быстро натянула свои разбросанные по кабинету шмутки и плавки, что-то поправила между ног, отчего оба мужчины в недоумении переглянулись, и начала шарить по карманам брюк и куртки, затем открыла ящик письменного стола Смагина. Ее лицо засветилась, в ее руке блеснула связка ключей.

— Гляди, как она быстро нашла, видно это в крови, такому не научишь, — Игорь пальцем указал на ключи от сейфа в руках юристки. — Крутани назад и внимательно просмотри, вот здесь, — Смагин нажал на паузу, — видишь, сыпет мне в фужер какую-то гадость, пока я нарезал фрукты, но в зеркало все хорошо просматривается, и я просто вылил шампанское под стол, в урну, пока твоя краля бегала в туалет наводить марафет. Смотрим дальше…

Ксюша лихорадочно начала подбирать ключи и вот, наконец, старинный металлический, времен развитого социализма, сейф, без шифра и сигнализации легко открылся.

— Так ты, провокатор, ключи тоже намеренно подбросил, — робко спросил шеф.

Смагин утвердительно махнул головой.

— Ты же сам видишь, это обычный спектакль одного актера, проверка на гниль, и он прошел на ура. И поверь, без провокации ничего бы не получилось.

Ксения вытащила знакомую всем, увесистую папку полистала ее, кивая сама себе головой и, иногда посматривая в сторону отрубившегося «любовника», затем погасила свет и вышла из кабинета.

Смагин нажал «стоп» на пульте и повернулся к Карпову.

— Ну, что теперь ты мне скажешь, доволен, больше не будешь душить, я думаю, комментарии излишни, делай выводы. Конечно, жаль, что я разрушил ваше будущее семейное счастье, но, сам понимаешь, долг и дело превыше всего! Он допил бутылку шампанского и метко пульнул ее в урну. — Пиво есть?

— Возьми в холодильнике, словно специально для тебя вчера затарился, — шеф еще минуту сидел молча, потом стукнул кулаком по столу, — ну я ее стерву проучу, она у меня в ногах будет пощады просить…

— Не торопись, — Смагин налил себе высокий бокал темного баварского пива, и снова по его губам пробежала ироничная улыбка, — не дрейфь, Толян, не сопьюсь, а сопьюсь, надеюсь, по старой дружбе и по оказанным услугам не бросишь в беде старого подельника, ха-ха, конечно же, бросишь, ладно, это еще не сегодня. А ты знаешь, Толян, сколько винишка я мог выпить в месяц еще с пяток лет тому назад, в нем можно было бы утопить всех твоих врагов и «преданных подруг» — Игорь посмотрел на пузырьки в стакане и философски, словно он находился где-то в пивном баре, продолжил, — вот немцы всю жизнь хлещут это пиво, причем больше чем мы в два раза и не спиваются, а почему, да потому что пиво делают для себя, а не для врагов и живут, и работают, как люди, хотя я их ненавижу, все время, когда был в Германии у меня перед лицом стоял мой дядька-летчик, прошедший всю войну и погибший в Берлине из-за пустяка в конце мая сорок пятого.