Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

— Не буду, — говорит Дэнни. — Незачем.

— Ладно… Но если что понадобится, позвони мне, обещаешь?

— Позвоню, — говорит Дэнни.

И они прощаются совсем спокойно, без лишних наставлений и расспросов.

— Что мама сказала? — спрашивает папа.

Дэнни повторяет мамины советы.

— Блестяще!

Папа обрадовался или решил съязвить? И то, и другое. Папа любит, когда есть план, пусть даже это мамин план. Странно, что это мама вдруг стала все решать. Наверное, на работе она такая и есть. Она собирает серьезные деньги. У Лорейн всегда куча планов. Папе достаточно соглашаться.

Дэнни ведет Макса в гостевую комнату, укладывает его на нижнюю койку, помогает разуться.

— Приятель, — говорит он, — у тебя ноги воняют. — А потом продолжает: — Догадайся, где мама.

— Как где? На ужине, да?

— В больнице. В приемном покое.

Макс так потрясен, что про слезы забывает тут же.

— Что случилось? Что с мамой?

— С ней все в порядке, — говорит Дэнни. — Это у Винсента был какой-то приступ аллергии, из-за орехов, прямо во время ужина.

Макс удивленно моргает и садится. Дэнни с удовольствием отмечает, что брат уже не выглядит нюней, собрался, сосредоточился.

— А Винсент как? — спрашивает Макс.

— Мама говорит, все хорошо, — отвечает Дэнни. — Он успел сказать речь, хотя чуть ли не умер.

— Прямо на ужине? — Макс даже улыбается. — Быть не может. Потрясающе .

Как только Бонни замечает среди тех, кто смотрит, как Винсент у нее на руках приходит в себя, Эллиота Грина, она понимает, что поездка в больницу обеспечена. По причине юридической ответственности. Бонни хотела бы знать, что Эллиот нашептывает Мейеру. Уж не пугает ли тем, что Винсент может подать на них в суд?

Мейер подходит к Бонни и говорит:

— Давайте отвезем Винсента в Ленокс-Хилл. Эллиот советует.

— Хорошо, — соглашается Бонни. Она этому даже рада. Пусть молоденький интерн ее обнадежит, скажет, что никакой отложенной реакции не будет и через восемь часов Винсент — уже в ее доме — не вырубится во сне.

Винсент неуверенно садится. Все осторожно расступаются, чтобы ему было попросторнее. Бонни, собственно говоря, могла бы уже и встать. Но послания, которые отправляет мозг ногам, остаются без ответа. Может, ноги занемели или она боится, что упадет. А может, она напугана больше, чем думает. Ей даже кажется, что она вот-вот сама потеряет сознание и тогда уж точно вечер удастся.

Кортеж из черных авто, который, отъехав от музея, пересекает Пятую авеню и направляется на восток, к больнице, возглавляет машина Тикнора — а как же иначе. Ни о чем другом Ларри даже слышать не хотел. Герой, который делал Винсенту искусственное дыхание, не намерен ограничиться первым актом.

Лора Тикнор едет впереди, с водителем, а Ларри садится назад, где между ним и Бонни зажат Винсент. Бонни не хочет и думать о том, чем это может обернуться для фонда. Важно только одно — Винсент жив. И все же она не может не отметить, что столь рьяное участие Тикноров предсказывает немало хорошего в будущем. Теперь они, раз уж спасли жизнь юноше, ставшему лицом организации, непременно будут ее поддерживать.

— Что же я теперь, без десерта? — говорит Винсент.

Все радостно хихикают.

— Забудьте о нем, — отвечает Бонни. — На десерт наверняка ореховый торт.

— Мне очень жаль, — говорит Винсент. — Хреново получилось.

Тикноры наверняка понимают, что Винсент сказал «хреново» только потому, что едва не умер. Видимо, пострадали участки мозга, ответственные за умение подать себя. Поначалу Бонни приняла способность Винсента по-хамелеоньи меняться за приспособленчество, но давно уже поняла: он просто хочет, чтобы все было хорошо. Она сама хочет того же. И вообще, чего ради Бонни переживать, что Винсент сказал при Тикнорах «хреново».

— Хреново получилось у службы кейтеринга, — говорит Ларри. — Вот они действительно хреново сработали.

Наконец Бонни разобралась, что к чему. Винсент — он как кинозвезда. Ларри Тикнор пытается говорить со звездой на одном языке. Винсент теперь не просто расист-отморозок, не какой-то балбес из пригорода. Он серьезный парень, он чуть не умер ради того, чтобы закончить речь. Он сделал все возможное, чтобы доказать, насколько глубоко он переродился, насколько искренни его убеждения. Он вел себя отважно, и Ларри Тикнор это понимает.

— Я во всем виновата, — говорит Бонни. — Я обязана была перепроверить меню. Я точно предупреждала, но…

— Теперь налево, — говорит водителю Лора.