Фрэнсин Проуз - Изменившийся человек

Мужик снова по-театральному долго на него смотрит, делает вид, что прикидывает — то ли Дэнни челюсть свернуть, то ли просто на вопрос ответить. И решает не бить. Он уже это решил. Теперь придумывает ответ.

— Как передать, кто заезжал? Скажи, злой и страшный Серый Волк, — говорит он.

Пока что выходной Винсента проходил весьма удачно. Семь с половиной баллов из десяти. Поломка машины Бонни случилась как нельзя кстати. Он искренне жалел, что его не было рядом, когда минивэн сдох. Но хоть ничего серьезного, могло быть хуже. Ей удалось довести машину до гаража. А то, что Бонни попросила забрать ее, — это просто подарок судьбы. Можно еще денек набираться сил. Он уже настолько отдохнул, что вполне мог бы поехать в офис, мог бы вынести и Роберту, и десяток докучливых журналистов. Только вот завтра суббота. У него еще выходные впереди.

Он даже готов идти на «Шоу Чендлера», хоть оно его немного пугало. Но это все равно легче, чем благотворительный ужин, потому что в телестудии, надо полагать, он не будет помирать от аллергического приступа. Хотя команде Чендлера такой поворот сюжета наверняка понравился бы. Главное — не есть ничего, что предложат в студии. Эти сволочи запросто могут подсунуть ему арахисового масла. А если его появление в программе поможет Реймонду его отыскать… Этого он контролировать не может. Пусть уж карты ложатся, как ложатся.

А пока что — день отдыха, и отдыхать Винсент будет правильно: утром он первым делом решает отказаться от викодина — чтобы доказать самому себе, что он может без него обойтись, потом крохотный косячок из загашника мальчишки, потом прогулка по окрестностям, которые сегодня на удивление прекрасны, а в завершении — сэндвич с тунцом в «Клермонтской молочной», где совсем недавно он чувствовал бы себя не в своей тарелке. А сейчас он спокойно садится за столик — как самый обычный человек. Только он не самый обычный человек. Нет, господа, далеко не обычный.

Прогулка занимает около часа. Свежего воздуха с него более чем достаточно. Он идет назад — солнышко светит, тепло, все вокруг цветет, а придя в пустой дом, ложится подремать. Проснувшись, он решает в качестве подарка себе, как награду за хорошее поведение, позаимствовать у Дэнни еще косячок. Ему, конечно, стыдно воровать травку у ребенка. И это лишний раз напоминает ему о том, что живет он в чужом доме. Он здесь уже почти три месяца, а еще не наладил никаких связей по дури. Наверное, парни из экспедиции знают, где ее добыть, но обращаться к ним было бы глупо. Его медовый месяц с фондом закончится после первого же случая с наркотой. Эй, давайте сюда иранца, да поскорее! Нацика — вон!

Травку мальчишки он нашел меньше чем за минуту. На книжной полке, в банке из-под кофе, за «Кратким Оксфордским словарем», который, наверное, подарили на бар мицву. Дэнни думает, это надежное место, потому что никому и в голову не придет, что он полезет в такую книгу. Но дети забывают, что все когда-то были детьми. Все когда-то прятали заначки за книгами или на дне шкафа.

Воин никогда не берет за раз больше, чем на один косяк. Винсент придумал такое правило, и оно работает. Не дает разгуляться жадности. Мальчишка ничего не подозревает. Думает, что сам столько выкурил. Бог его знает, откуда у него деньги. Главное — чтобы сам не барыжил.

Взяв щепотку, Винсент ставит банку на место, и тут дверь открывается: на пороге стоит Дэнни и смотрит на него. Винсент оказывается в неловком положении — он стоит на кровати, в одной руке травка, в другой — банка и словарь. Вид у парнишки бледный и встревоженный. Но Винсент почему-то сразу догадывается: то, что встревожило Дэнни, к нему никакого отношения не имеет. Не в нем дело.

— Из-вии-нии, — говорит Винсент.

И вдруг, сам не знает почему, начинает хохотать. И Дэнни, который и готов бы взорваться, защищая свою территорию — «ты это куда лезешь?», но еще не оправился от изумления, следует его примеру и тоже хохочет. Он даже успокаивается, и лицо, только что серо-бледное, начинает розоветь.

Они оба буквально корчатся от смеха. Даже смотреть друг на друга не могут. Потом переглядываются и снова хохочут. В смехе Винсента — удивление, облегчение, смущение и еще немного «да какого черта?». Все могло пойти совсем иначе. А если бы мальчишка решил испортить Винсенту жизнь? Ну и что бы он сделал? Сообщил бы в полицию? Рассказал бы мамочке, что Винсент ворует у него травку? Да нет, ему придется держать язык за зубами.

Винсент спрашивает: