Олег Слободчиков - Каменный лес

Снова сбитый с толку происходящим, я стал лихорадочно подбирать слова для беседы. Погас свет, зазвучала музыка. Кто-то подошел в темноте, склонился над моей соседкой и шепнул ей несколько слов. Она встала, положив мне на колени сверток, сказала, что скоро вернется. Но закончился фильм, а девушка так и не появилась.

Народ потянулся к выходу. Щурясь от полуденного солнца, я вышел к кассе, внимательно осмотрелся, сел на свободную лавочку. Нужно было спешить к рецензенту, но что делать со свертком? Я вынужден был развернуть его и обнаружил под газетой потрепанный томик Марка Твена. Это был шанс. Щелкнув авторучкой, я вернулся к той самой афише, которая через несколько минут обещала новой партии зрителей «отправление» в страну детства, на чистом уголке нацарапал: «Твена пришлось взять с собой, звоните по телефону… Игорь».

После встречи с преподавателем, в трамвае, от безделья получасовой езды, я вновь развернул сверток и наугад раскрыл книгу, а когда оторвал глаза от слегка затрепанных страниц, салон был пуст, водитель, лязгнув раздвижной дверью, раздраженно крикнул: «Отстой!» Мне пришлось пересесть в другой трамвай и выбираться домой с другого конца маршрута.

Вместо подготовки к госэкзаменам я два дня читал, и впервые делал это не по программе. Покачивались тополя под окнами, сигналили машины на перекрестке, нечленораздельно урчали на кухне водопровод и приемник городской трансляции.

Последний вдруг затрещал от попавшего в сеть электрического разряда, затем из него громко и внятно прозвучал поставленный актерский баритон: «Не бойся, в конце пути ты встретишь ту, которая послала тебя».

Я бросился на кухню, до отказа повернул регулятор громкости. Раздались какие-то хрипы, шипение, потом приемник и вовсе умолк.

По моим соображениям художественная литература создается для отдыха, зачем истязают школьников всякими там образами татьян и катерин я не понимал. То, что происходило со мной после чтения этой книги, было наваждением: вместо подготовки к последнему экзамену я глотал строчку за строчкой, страницу за страницей, хотел остановиться и не мог.

Ну, наконец-то… С негодованием перевернул последнюю страницу, собираясь, принять душ, привести в порядок чувства, зашвырнуть книгу на самую дальнюю полку и забыть о прочитанном. Но под обложкой лежала тонкая калька. Это была карта со схемой знакомой мне окраины города, где расположен леспромхоз и ветка узкоколейной линии до поселка лесорубов… Вдоль схемы полотна тянулась цепочка красных стрелок. Пунктирная линия отрывалась от узкоколейки возле поселка и уходила в сторону горной речки, о которой я слышал от плотогонов. Это был приток, впадавший в реку километрах в тридцати за городом. Пунктирная линия тянулась до его устья, спускалась по Большой реке, затем поднималась по другому притоку к горным вершинам. Часть карты была исписана мелким каллиграфическим почерком. Это были примечания к маршруту.

Даже моих скромных знаний географии хватало, чтобы усомниться в ее достоверности. Я заказал в библиотеке крупномасштабную карту области и, сравнив ее с найденной, убедился, что, вычерченный прямым, маршрут, в действительности, должен делать огромный круг. При желании к конечной цели — к какому-то каменному лесу — можно было добраться дня за два, а не тащиться в обход две недели. Кому понадобилось с такой аккуратностью тратить силы и уйму времени на изготовление фальшивки?

Впервые я столкнулся с тем, чего не мог объяснить и случилось это в самое неподходящее время. Злой и возмущенный чьей-то нелепой шуткой, я вышел из библиотеки — нужно было, во что бы то ни стало, сосредоточиться и заставить себя не думать о взбалмошной девчонке с ее книгой и картой. И тогда я сказал себе:

— Странный способ назначать свидания! Могла бы просто позвонить… Ну что ж, у меня есть последипломный отпуск, недели за полторы я пройду этот маршрут.

Пожалуй, девчонка стоит того…

От знойного июльского солнца пузырилась смола на желтых штабелях досок.

От запаха черных шпал слегка кружилась голова. Я сидел на толстом бревне возле леспромхоза, наслаждаясь беззаботностью и свободой: институт был закончен, а работа еще не началась. На моем поношенном в студенческих стройотрядах костюме защитного цвета расплывались темные пятна пота. Жара тяготила, но солнце уже катилось к западу.

Какой-то несерьезный, похожий на игрушечный, состав вагонов около часа неподвижно стоял на рельсах узкоколейки в ожидании тепловоза. Среди обшарпанных платформ для перевозки леса к нему был прицелен зелененький пассажирский вагон с распахнутыми дверьми. Сидячие места были давно заняты.