Олег Слободчиков - Под нами бездна

— Может быть, уполз, а может, убежал, — пробормотал Федор, не отрывая глаз от тлеющего кострища.

— И что? За нами увяжется?

Федор чуть повел плечом и поднял усталые глаза:

— Шли бы вы поскорей! — поморщился с досадой и добавил мягче: — Путь не близкий…

Охранники надели рюкзаки, подхватили за веревочные петли упакованный труп и побрели на запад, в сторону трассы. Федор накинул на плечо двустволку, спустился к тому месту, где была стрельба. Походил кругами по склону. Среди чапыжника, посыпанного белым пухом, нашел медвежьи следы с кровавыми пятнами. Крови было немного, что естественно для боевого оружия малого калибра. При этом лесник старательно вынюхивал запахи. Его интересовал не столько сам раненый зверь, сколько гарь. Трассирующие пули могли подпалить какую-нибудь гнилушку.

Раздуваемая ветром, через час-другой она пустит пал. Ночь, проведенная у костра, и потяга сверху, от лагеря, притупили обоняние. Сколько Федор ни водил носом — запаха дыма уловить не смог. Зато всем телом ощущал на себе взгляд зверя.

Будто когда-то это уже происходило с ним, он остро почувствовал, что медведь лежит поблизости, жмурясь от боли и обнажая клыки, наблюдает за человеком. Зверь был мучительно голоден и тяжело болен. Он ждал и берег силы для одного единственного броска, от которого зависела жизнь. Этот бросок мог разом избавить от преследователя и утолить голод.

Федор почти догадывался, в каком месте мог скрываться медведь. Он не полез в кустарник.

Присмотрев несколько чахлых березок, постоял возле них, поглаживая ладонью изъеденные лишайником стволы, выбрал два деревца похуже, побезнадежней, срубил, проредив поросль, — все равно им всем не выжить.

Он очистил от веток две жерди, приволок их к костру, сделал волокушу. Затем, тщательно залил угли, отбросил подальше подсохший лапник и, не спеша, побрел по следу охранников. Волокуша громыхала и скрежетала по камням. Лесник глядел под ноги, высматривая окурки, и не находил их.

Ребята шли аккуратно. Хоть это радовало в наступающем дне.

Федор догнал охранников под седловиной. Не прошло и часа, они выдохлись, приуныли и с радостью согласились попробовать приспособление, которое предлагал лесник. Размолвка вышла изза мелочи: им казалось, что удобней уложить труп головой вперед, чтобы сместить центр тяжести.

Федор суеверно настаивал, чтобы транспортировали скалолазку вперед ногами: по крайней мере, до тех пор, пока не уйдут с его участка.

Старший впрягся в волокушу один и, протащив ее с десяток метров, радостно вскрикнул:

— Братва, да эдак мы до трассы галопом добежим! Ну, дед, с нас еще флакон ко всему обещанному.

— Я не пью, — скромно отмахнулся Федор.

— Ну и правильно, не пей сам, но дома имей — сгодится!

Федор вывел охранников на водораздел к квартальному столбу, на границу лесничества. Указал тропу, посоветовал, если собьются с нее, двигаться строго на северо-запад — все равно выйдут на трассу.

Здесь, на высотке, охранники опробовали радиотелефон, им удалось связаться с кем-то. Они доложились и, повеселев, заспешили.

Федор почувствовал облегчение: рассеялась тупая боль в голове, успокоились ноющие суставы.

Здесь заканчивался Байкал, его бездна с водой, скалами, рыбой, тайгой, зверьми и людьми. Отсюда чужие ручьи и речки беззаботно текли куда-то вдаль, а потому, казалось, здесь даже запахи другие.

Федор на миг ощутил себя кротом, выбравшимся на поверхность. В теле появилась легкость, и он с завистью посмотрел вслед веселым, молодым ребятам, возвращавшимся в свой город: пусть грязный и заплеванный, живущий одним днем по законам ума, удовольствий, выгод и искушений.

Не прошел Федор и трети обратного пути к скалам, как увидел возле них дым. Все-таки случилось, чего он больше всего боялся: над склоном висело облако, похожее на вздувшееся лицо погибшей скалолазки. В первом порыве Федор хотел броситься вслед ушедшим охранникам и требовать от них помощи в тушении пожара. Но, поскрипывая зубами от бессилия, понял, что надеяться ему не на кого.

— Гады! — пробормотал. И так грешно, так мучительно захотел, чтобы вместо медведя страдали эти самонадеянные молодчики, созданные по образу и подобию Божию. Здесь, у края бездны, их гибель была ничтожней и безвредней, чем случайно раздавленных клещей или комаров. Но она уже ничем не могла помочь раненому медведю, лупоглазым лягушкам, вмерзшим в тину болот, спящим стрекозам. Спасти все это мог только последний из Верных, еще способный тушить пожары. А каждая минута промедления уносила сотни жизней.