Рэйчел Кушнер - Комната на Марсе [litres]

Нас приковали к скамейке в холле в маленькой бетонной комнате в ожидании допроса насчет наркотиков, половой жизни, психического здоровья, а также связей с преступными группировками и возможных врагов, отбывающих срок в настоящее время в Стэнвилле. После нескольких часов этой мутотени они выдали каждой из нас постельные принадлежности и Справочник правонарушителя УИУ, а также 40-страничное руководство к Справочнику правонарушителя УИУ. Конан спросил, чтобы все слышали, не дадут ли нам руководства к руководству к справочнику.

– Неспособность донести о нарушении правила, – проговорил Конан в нос, – также является нарушением правила. Неспособность донести о нарушении правила неспособности донести о нарушении правила также является нарушением правила.

– Не пробыла в тюрьме и шесть часов, Лондон, – сказала Джонс, – и уже заработала очко по сто пятнадцатой [19] Статья исправительно-трудового кодекса за нарушение дисциплины. .

Я подумала, что она так шутит, но она подошла к столу и стала что-то писать.

– Лондон, – сказала кто-то, – Лондон .

Кто-то из девушек смеялся и хихикал на то, что Конан получил письменное замечание. Вы могли подумать, что мы были командой. Даже такая паршивая команда из шестидесяти человек, которую привезли в этом автобусе, могла бы довольно легко справиться с двумя транспортными копами, угнать автобус и свалить в Мексику. Но между нами не было единства. Были просто злые бабы, ждавшие, чтобы другим досталось не меньше, чем им.

В СИЗО было то же самое. Когда я только попала в окружной СИЗО, у меня тут же пропал пластиковый стаканчик. Он был как бы одноразовый, но ничего другого мне не дали. Я этого не знала, а другие не сказали мне. Они смеялись, когда я копалась в мусоре и в итоге достала оттуда банку из-под газировки. Следующие полтора года я пила из нее воду. СИЗО превосходный рассадник полицейских настроений, но любители указывать другим есть в любом месте. В «Комнате на Марсе» были женщины, критиковавшие за глаза своих товарок за то, что у них нет модного прикида или особых пируэтов для танцев в зале. Кому какое дело – мы работали там ради денег, а не затем, чтобы тратить их на прикид, – и все равно в раздевалке попадались особы, пытавшиеся навязать другим свои правила, как надо танцевать стриптиз. Они считали, что все должны выдавать первоклассные номера и покупать дорогие костюмы, чтобы выглядеть более изысканно и профессионально, для соответствия какому-то стандарту, которого они придерживались. Но большинство из нас работали в таком месте потому, что не верили ни в какие стандарты и не пытались соответствовать чему-либо. Тебе не нужно верить во что-то, чтобы работать в «Комнате на Марсе». Когда среди нас появились русские стриптизерши, они принесли с собой новую, постсоветскую разгульность, лихое безразличие к костюмам и гламуру, ко всему, что не давало прибыли. Большинство из них мастурбировали клиентам в зале, обесценивая работу других девушек.

Самые похабные типы приходили в клуб в тонких спортивных штанах для максимального контакта, но многие были не такими озабоченными или более порядочными. Некоторые даже не хотели, чтобы девушка садилась к ним на колени, а только рядом и чтобы разговаривала с ними. Но я предпочитала типов в спортивных штанах. С ними было проще всего. Не нужно улыбаться, изображать из себя что-то, разыгрывать какую-то связь между вами. Они сами направляли тебя, как им нравилось, и тебе не нужно было перенапрягаться за двадцать долларов за выход. Но после того как клуб наводнили русские стриптизерши, все клиенты стали требовать мастурбации за те же двадцать долларов. Эти русские здорово подгадили нам. Они выкачивали деньги из всех бумажников.

Нас собрали в общем помещении нашего нового жилого блока в ожидании распределения по камерам. Это было большое здание из шлакобетона с рядами камер в два этажа. Там был сплошной бетон, местами выкрашенный грязно-розовым. Зэчки в камерах прижимались лицами к дверям и глазели на нас через узкие застекленные окошки. Одна из них прокричала, что мы похожи на сборище обоссанных шмар. Эй, шмара! Эй, дебилка! Ну-ка, подотри мне жопу. Вылижи пизду, пока ты здесь. Она продолжала орать, пока надзирательница не шуганула по ее двери дубинкой.

Лора Липп уселась рядом со мной. Я попыталась отодвинуться, но Джонс рявкнула на меня:

– А ну, сиди, куда посадили. Ты не на концерте.

– С детоубийцей, – сказала Фернандес в полный голос. – Вы двое как близняшки Боббси.