Александр Дюдин - Сестры

– С чего ты взяла, что я собираюсь жениться? Через неделю защита диплома. Не до того мне. Как всегда дня не хватает.

– Мне так сказали.

– Неправду сказали.

– Но ты танцевал на вечере с блондинкой?

– Танцевал, устал страшно, до отупения. Решил размяться. Пришел уже к концу вечера.

– А блондинка?

– Далась она тебе. Танцевал с ней! В тот вечер только познакомились, больше ее не видел.

– Она тебе нравится?

– Нравится, красивая девушка.

Валя, расстроенная, надула губы, опустив голову. Он посмотрел искоса, рассмеялся.

– Разве мало красивых девушек? На каждой не женишься. Кроме красоты, что-то еще нужно. Разность зарядов что-ли, чтоб притягивало друг друга, – он снисходительно обнял ее за плечи, заглянул в глаза.

– Вот между нами есть же какая-то божья искра? А? Есть?

Валя подняла голову, облегченно вздохнула, улыбнулась. Он, глядя перед собой, задумчиво сказал:

– Может быть, ты напрасно сегодня убежала от жениха, имей ввиду: я на тебе жениться не собираюсь.

Она обиженно ответила:

– Не беспокойся, в девках не останусь, не засижусь!

– Ну, смотри, я предупредил, чтоб напрасно не рассчитывала, – остановился, повернулся к ней. Она поднялась на цыпочки, потянулась к его губам. «Никуда ты не денешься» – самоуверенно подумала она.

Андрей, ожидавший Валю, стоял в тени дома, видел их. «Другой люб, вишь, как тянется. А от меня шарахнулась вчера. Ведь знал, что с Сергеем встречается, в первый вечер, когда пришла ко мне, подумал, что, видно, повздорила с ним, серьезно повздорила. И рад был, так рад, что в жизни такой радости не помню! Только б Валечка со мной была! Уж как бы я ее берег, нежил! Шибко люба она мне! И сейчас нет у меня к ней сердца: девочка еще, какой с нее спрос». Лихотило, так лихотило внутри, будто свинцом налился. Повернулся и потащил тяжелые ноги прочь от них.

Андрей с утра не приходил в общежитие: стыдно и тяжело было. Скитался по городу, боясь встретить кого-нибудь из своих. Ребята справили свадьбу, не дождавшись жениха с невестой. Куда девать вино и закуску? Все проголодались, поняли: что-то не сработало, не пропадать же добру даром. Неловко закусили и разошлись.

Андрей пришел поздно, когда в общежитии погасли огни. Не зажигая свет, лег. Положил руки под голову, уставив взгляд в потолок. «Оно, может, и к лучшему, – думал он. – Видно, спохватилась: лучше сразу, до свадьбы порвать. Хуже, если б после к нему бегала. Себе жизнь искалечила, маялась бы, да и мне не сладко было бы глядеть на нее. Никто мне не был еще так люб, да, видно, уж больше и не будет. Не надо никого, не хочу. Если уж она могла так пошутковать, как стеклышко чистая, лучше нее я не знаю, то какой спрос с других. Никому больше не поверю. Людей совестно. Как утром смотреть на них буду? Любопытствовать начнут, хуже острого ножа их любопытство. Уйти, куда глаза глядят. А что толку? От себя не уйдешь, не денешься. Диплом кончать надо, – подумал как-то безразлично. – Жить надо. Конечно, какая жизнь без Валечки? А всё же жизнь». Затосковал вдруг по своей деревне: по теплому запаху спелой ржи, по вечерней толкотне ревущего, вернувшегося с пастьбы стада, крика и смеха молодых баб, по звону колючих струй парного молока о ведро, мила стала побудка заливистого петуха на ранней зябкой зорьке. Будто душой отдохнул. Потянуло домой. Пролежал всю ночь, не сомкнув глаз. Лезли, лезли, крутились думы, пережевывал одно и то же, страшась утра, страшась расспросов.

Но утром никто ни о чем не спрашивал. Все трудились над дипломами, как будто ничего не случилось. Только комендант, пожилая, сердечная женщина, мыла посуду и вздыхала украдкой.

Валя боялась встретить Андрея и, все-таки, где-то через месяц, неожиданно столкнулась с ним на улице. Метнулась к воротам какого-то дома, но они оказались закрытыми. Она прижалась к ним спиной, с ужасом глядя на Андрея.

– Стыдно? – спросил он искаженными от душевной боли губами.

– Стыдно, – призналась Валя и опустила голову.

– Разве такими вещами шутят? – грустно сказал он. Постоял, посмотрел на нее печально, повернулся и, как-то смявшись весь, медленно ушел.

Валя чувствовала себя виноватой. Искренне жалела его.

Сейчас она ужаснулась этой истории. «Глупая девчонка, бить тебя некому, – выругала себя. – Сколько мне тогда было? Восемнадцать лет? Не маленькая, а ума еще не накопила», – подумала она, стыдясь своего поступка.

Измученная брела с ребенком по пыльным улицам. Наконец, нашла хозяйку, которая держала корову. Договорились: Валя каждый месяц будет отдавать ей свою хлебную карточку, взамен получать ежедневно пол-литра молока для ребенка. В этот же вечер детскую хлебную карточку обменяла на килограмм манки и два килограмма овсянки. Главная забота – накормить сына – была решена. Зато Валя осталась без хлеба.