Евгений Бузни - Настенька

— Спасибо тебе, Володя, — ответила Настенька, снимая аккуратно с колен руки Володи и оставляя их в своих ладонях. — Сейчас тебе трудно соображать. Ты в аспирантуре. Ты должен стать учёным. Не можешь ты бросать учёбу. Я не могу к тебе приехать в Ялту, хоть и хотела бы. Так что не судьба пока и не будем больше на эту тему, извини. Я сильно отстаю от тебя в развитии. Давай, подождём немного, пока догоню.

Володя вспомнил, как после школы сразу поступил в Симферопольский сельскохозяйственный институт, а не в Московскую сельхозакадемию потому, что отец его работал в ВАСХНИЛе, то есть Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, был доктором наук, членом корреспондентом и, как думал Володя, будет постоянным предметом обсуждений, если он поступит учиться в Москве, поэтому поехал в Крым и, словно в шутку, звал с собой Настеньку. Но она как раз наоборот хотела учиться в Москве там же, где училась её сестра Вера, однако два года не могла пройти по конкурсу, и лишь на третий год, сдав все экзамены на отлично и имея уже двухлетний рабочий стаж, наконец, попала на факультет переводчиков, куда принимали в основном мальчишек, почему и трудно было поступить Настеньке. Но она была очень упрямой.

С Настенькой трудно было спорить, и Володя согласился со всеми её доводами. Он пошёл с Настенькой в больницу, не говоря ничего ни её, ни его родным. Рождение ребёнка было предотвращено, а Володя через некоторое время уехал в свой «Магарач» — так назывался научно-исследовательский институт, в котором он учился в аспирантуре, но перед отъездом продолжал говорить о своей любви и оставил предложение жениться открытым для Настеньки в любое время.

Именно в эти дни проходили заседания исторического двадцать седьмого съезда коммунистической партии, на котором принимались новая редакция программы и новый устав коммунистической партии Советского Союза. На этом съезде славу коммунистической партии и социалистическому строю воспевали в своём докладе Горбачёв и в плановом выступлении Ельцин.

А в стране вскоре произошла трагедия, ставшая первой в последовавшей вслед за ней цепи других трагедий. Двадцать четвёртого апреля на заседании Политбюро обсуждались итоги Всесоюзного коммунистического субботника, а двадцать шестого апреля в Центральный Комитет КПСС поступило чрезвычайное сообщение:

«При выводе энергоблока Чернобыльской АЭС в плановый ремонт в час ночи двадцать одну минуту произошёл взрыв в верхней части реакторного отделения. В три часа тридцать минут возгорание было ликвидировано. По мнению третьего Главного управления при Минздраве СССР принятие специальных мер, в том числе эвакуации населения из города не требуется».

Сообщение подписал заместитель министра энергетики Макохин.

На фоне этой оптимистичной информации высокого должностного лица чудовищно выглядели выводы правительственной комиссии о причинах и последствиях аварии, доложенные Центральному Комитету партии девятнадцатого июля:

«Установлено, что авария произошла из-за целого ряда допущенных работниками этой электростанции грубых нарушений правил эксплуатации реакторных установок. На четвёртом энергоблоке при выводе его на плановый ремонт в ночное время проводились эксперименты, связанные с исследованием режимов работы турбогенераторов (без согласования и без надлежащего контроля за безопасностью)».

Безответственность и халатность, недисциплинированность привели к тяжёлым последствиям. В результате аварии погибли двадцать восемь человек, нанесен ущерб здоровью многих людей. Проведено медицинское обследование нескольких сотен тысяч человек. Диагноз лучевой болезни в настоящее время установлен у двухсот трёх человек, из них тридцать человек проходят курс лечения в стационарных условиях. Разрушение реактора привело к загрязнению территории вокруг станции на площади около одной тысячи квадратных километров. Здесь выведены из оборота сельскохозяйственные угодья, остановлена работа предприятий, строек и других организаций. Прямые потери составляют около двух миллиардов рублей. Исключён из партии бывший директор атомной электростанции Брюханов, снят с работы председатель Госатомэнергонадзора Кулов, заместитель министра энергетики Шашарин, первый заместитель министра среднего машиностроения Мешков, заместитель директора научно-исследовательского и конструкторского института Емельянов.

Однако ни в постановлении ЦеКа, ни в других документах по Чернобыльской аварии не упоминалось, что за семь лет до случившегося, ещё во время строительства этой злополучной электростанции в Политбюро Центрального Комитета партии поступила записка председателя Комитета государственной безопасности Юрия Владимировича Андропова, в которой говорилось: