Евгений Бузни - Настенька

— Вадим, как же так? Я ведь не хотела этого. Зачем же ты…

Она не успела договорить, когда Вадим, чуть отжавшись на руках от её груди, вдруг совсем другим рассвирепевшим голосом рявкнул:

— Да-а? Не хотела? А я хотел, когда ты меня в ресторане при всех по щекам ляскала? Я хотел тогда?

И тут же успокоившись неожиданно, Вадим снова прижался к её груди и умиротворяющим голосом произнёс:

— Ну да будет об этом. Всё прошло.

Слёзы, катившиеся из глаз Настеньки, после упоминания Вадимом события в ресторане «София» мгновенно прекратили свой бег. Глаза сразу стали сухими и одновременно у неё пересохло во рту. Необычный жар ударил в щёки и пошёл по всему телу. В ушах зазвенело почти так же сильно, как после бокала с водкой, так что даже звуки музыки из сознания исчезли, оставив в ушах только звон, раскалывавший голову.

Но вот миг физического потрясения миновал, Настенька стала приходить в себя и, проглотив не то слюну, не то комок, застрявший в горле, она спросила твёрдым жёстким голосом:

— Так значит, ты всё это специально со мной устроил?

— А ты что думала, тебе это даром пройдёт? — ответил Вадим. — За всё отвечать нужно, голубушка. Я обиды не прощаю.

Настенька не знала, что по своей природе человек может быть фантастически сильным. Много ещё чего не разгадано учёными в человеке. Почему, например, в минуту смертельной опасности, спасаясь бегством, иной человек может совершить гигантский прыжок, какой никогда не повторит в обычных условиях? Почему в крайне критических ситуациях у него находятся силы удержать на себе непомерный для него вес, забраться высоко по гладкому как зеркало стволу дерева, продолжать стрелять по врагу, когда всё тело у самого давно изрешечено пулями?

Настенька не знала и не думала об этом. Просто внезапно в неё ворвалось и охватило всё тело то состояние, что было там, в ресторане, когда этот же человек обидел, нет — оскорбил горячо любимого ею человека, но теперь это состояние как бы усилилось мгновенно в сотни раз. Места для мыслей не осталось. Руки и ноги сжались пружинами и резко выпрямились с такой небывалой силой и скоростью, что тяжёлое тело Вадима взлетело в воздух и, перевернувшись по крутой траектории, шлёпнулось спиной на пол.

Кнопки магнитофона, стоявшего на тумбочке, были пойманы затылком падающего тела, хрустнули от мощного удара вместе с треснувшими костями и музыка, захлебнувшись в хлынувшей на пол крови, оборвалась.

Сказать, как быстро Настенька поднялась с постели, невозможно. Скорее всего, она начала стремительное движение к тому, чтобы покинуть это ненавистное теперь место, ещё до того, как отброшенное ею тело врага успело опуститься.

Занятая одной мыслью — уйти, она не заметила наступившей в комнате тишины. Перешагнув спинку кровати, Настенька наощупь находила одежду, автоматически одевалась, напрочь забыв о застывшем на полу человеке. Точнее она держала его в поле своего внимания, но другим седьмым или десятым чувством, которое радовалось тому, что он пьян и не скоро очухается, и, может, она успеет уйти до его пробуждения.

На первом же месте её сознания был ужас всего происшедшего с нею. Она поняла окончательно, что всё это не было сном, что она и правда теперь перестала быть той самой счастливой девочкой, которой была всего несколько часов назад, что теперь она женщина, по-настоящему взрослая, но опороченная, которой придётся самой расплачиваться за свои глупости. Да отвечать придётся за всё самой.

Найдя ногами туфли, оказавшиеся рядом с босыми ногами лежавшего неподвижно Вадима, Настенька быстро надела их и собиралась выйти, как взгляд глаз, присмотревшихся к темноте, упал на простынь.

Настенька ужаснулась мысли о том, что утром или, когда Вадим очнётся и включит свет, он начнёт смотреть на следы любви и, кто знает, что будет говорить или думать по этому поводу.

Не задумываясь долго, Настенька сдёрнула простыню, скомкала в руках, подошла к едва светящемуся за тяжёлыми шторами окну. Откинув половину занавеси, легко обнаружила форточку, за которой видны были струи снега, освещавшиеся светом следующего, а то и выше этажа.

Распахнув форточку, Настенька вытолкнула простыню и та, подхваченная порывом метели, распласталась по воздуху белым пламенем и понеслась вдаль, никем не замеченная среди белого снега, чтобы, будучи унесенной за сотни метров сильным ветром, потом всё-таки упасть на землю и продолжать перемещаться до ближайшего дерева, которое остановит её и отдаст значительно позже любопытному прохожему или водителю машины, убирающей снег.