Евгений Бузни - Настенька

— Так, — резко оборвала разговор Наташа, — с вами всё ясно. Девушку зовут Настя. Мы заняты. Она с вами никуда не поедет. Пошли, Настенька.

Девчата, как бы спасая Настеньку, подхватили подружку с двух сторон под руки и, не оглядываясь, быстро пошли вперёд. Напряжёнными спинами они ждали, что вот-вот их догонит машина, но её слышно не было и лишь издали донеслось:

— А меня зовут Вадик, Ва-а-дик.

Так они и познакомились. Хотя опять-таки это ещё нельзя назвать знакомством. Одни лишь имена. В институте они встретились раза два, не больше, да и то каждый раз на бегу, когда первокурсники летели с одной пары на другую да ещё в соседнее здание, через дорогу. Однако после лекций чёрная «Волга» ухитрялась преследовать Настеньку почти каждый вечер, но она всегда была в кружении подруг.

Обладатель машины, а девочки уже твёрдо решили, что Вадим её владелец, предлагал и подвезти их до метро, и развезти по домам, и в библиотеку подбросить, и просто покатать, да только мудрость Вики всегда была начеку, и отрицательный ответ девочек был постоянно твёрд и безапелляционен. Ни в какие разговоры даже не вступали.

Тут можно было бы вспомнить сколько угодно поговорок: «И капля долбит камень», «Сколько верёвочка ни вьётся, а конец найдётся» и другие, да все не подойдут. Просто в субботу не было одной пары, Наташа и Вика остались в институте доделывать первый номер стенгазеты, а Настенька побежала в магазин «Дружба» за новым учебником для всех троих. И в этот самый редкий момент она попалась.

Странный Вадим знал, что у них нет пары, и уже ждал в «Волге». Конечно, Настенька отказалась сесть в машину, но Вадим выскочил из неё, хлопнув дверцей, и пошёл рядом. И тут он предложил Настеньке для более приятного знакомства встретиться в воскресенье в семь часов вечера в ресторане. Настенька, помня подруг и предвидя их укоризненные взгляды, разумеется, не согласилась бы, но именно тогда случилось ещё одно совпадение. Вадим предложил ресторан «Софию». Назови он любой другой, она бы и ухом не повела, но, услышав этот, даже остановилась от неожиданности:

— Почему в «Софии»?

— Я там часто бываю, но ты можешь назвать любой другой, пожалуйста, — заговорил обрадованный Вадим, чувствуя, что девушка, наконец, сдаётся. — Для тебя нет ограничений. Куда хочешь?

— Нет-нет, только в «Софии», — выпалила Настенька и внутренне испугалась, поняв, что неожиданно для себя самой дала согласие встретиться.

— И если можно, без подруг, — торопливо добавил Вадим, — а то они меня съедят раньше, чем я успею заказать обед. Или я для них тоже приглашу друзей.

— Хорошо, без подруг, — сокрушённо согласилась Настенька, всем существом чувствуя, что пропадает и взбучки от подруг не избежать.

— Мне заехать? Встречать у входа, чтоб пропустили? Или упредить на вахте твоё имя?

Настенька оценивающе посмотрела на Вадима. Он был определённо красив. Курчавые светлые волосы, несколько продолговатое лицо, розовый цвет едва касался щёк, прямой нос, губы слегка открыты, на подбородке ямочка. Пугали глаза — этакие нагловатые, смеющиеся, повелительные и вроде бы уже победившие. Пожалуй, они привели к решению:

— Никаких встреч, никаких проводов, никаких предупреждений. Я прихожу сама, а вы уже ждёте за столиком. Уйду тоже, когда захочу.

— Так тебя ж не пустят, — возразил Вадим. Там полно людей.

— Это уж моя забота, — решительно сказала Настенька.

— О, мадам оказывается не так себе. Слушаюсь. Жду в семь.

Настенька засмеялась и побежала, бросив находу:

— Я тороплюсь. Идите к вашей машине, если она ваша.

Моя-моя, а то чья же. До встречи, Настенька! — прокричал Вадим и повернул обратно, не особенно задумываясь над тем, что позволило так легко уговорить студентку на встречу в ресторане после столь упорных отказов вообще говорить.

Итак, дверь ресторана отворилась и Настенька оторвалась от прилипчивого дождя, оставив его недовольно шуметь на улице вместе с толпой шумливого народа. Навстречу взроптавшим было посетителям, ожидавшим своей очереди за дверьми, донеслось неожиданно мягко, успокаивающе:

— Извините, товарищи, это ко мне моя внучка.

Об остальном разговоре им, оставшимся под моросью неба, приходилось теперь только догадываться, наблюдая сквозь стекло, как скользнувшая легко по ступенькам девушка скинула капюшон плаща, рассыпала одним движением длинные белокурые волосы, а руки взмахнула, обнимая широкую фигуру швейцара, голова прижалась к окладистой бороде. Сомнений не осталось — это была его внучка. Люди под дождём одобрительно закивали головами, а швейцар, едва не уронив от объятий свою важную фуражку, так что даже пришлось её поправить, выговаривал ворчливо, но определённо радостно: