Евгений Бузни - Джалита

Да, Дом учителя. Его можно назвать третьим домом, если школа — второй. Здесь есть драмкружок. А ведь любовь к театру не прошла. Почти во всех постановках участвовала молодая учительница. Главные роли для неё не были неожиданностью. Нужно полностью перевоплотиться, дышать временем пьесы. А для этого опять же читать и читать. Десятки вечеров на репетициях, каждую неделю встреча со зрителем в театральном зале, заседания правления Дома учителя (она член правления), а ведь семья тоже требует внимания. Дочь во втором классе школы с английским языком обучения и занимается музыкой. Во всём требуется помощь и наблюдение. А почитать интересную книжку, а показать диафильм её маленьким друзьям и подружкам?.. Хорошо, что есть мама, Елена Петровна, которая всегда выручает.

Ах, как хочется самой поиграть на пианино! Когда это удаётся по времени, можно считать день праздником.

Глаза опять задумчивы. В эти минуты яснее всего видишь те самые тёплые синие лучи из глаз. Они струятся всегда, когда идёт урок, проверяются тетради, родители просят совет, смотрят спектакль зрители, слушают друзья, нежно обнимает дочь. Она живёт для всех и для меня, потому что она учительница. Поэтому она мой друг. Зовут её Маргарита Николаевна. Она преподаёт литературу в пятой ялтинской школе. Впрочем, многое из того, что вы узнали о ней, можно сказать о других учителях».

Очерк заметили литераторы, отдыхавшие в доме творчества «Литфонда», и они пришли познакомиться с героиней. Так Рита оказалась среди писателей, где находился в это время знаменитый Вениамин Каверин. Очень скоро они подружились — простая ялтинская учительница и семья мэтра литературы Каверина.

Женя со стороны наблюдал за этой крепнувшей дружбой, лишь изредка бывая на их совместных встречах и, оказываясь проездом в Москве, исполнял роль почтальона, передавая взаимные приветы и подарки.

Это было удивительное время. В театре никто не получал денег за выступления, но все участники спектаклей проводили длинные вечера и даже ночи в репетициях ради грома аплодисментов и довольных улыбок зрителей. Иной раз репетиции прерывались некоторым чувством голода и тогда Рита, вскинув ресницы над голубыми глазами, говорила:

— Женя, мальчики, сбегайте кто-нибудь в гастроном на набережную, купите что-нибудь перекусить, а то есть хочется, а гастроном через пятнадцать минут закроется. Вот возьмите рубль.

И Пётр Сергеевич, муж Риты, учитель географии, о котором Женя тоже писал в газете, как о необыкновенном не только учителе, но и человеке (очерк даже стал победителем областного конкурса), вместе с Женей послушно бежали в магазин, возвращались с куском колбасы и батоном хлеба, чтобы, сжевав их наскоро, выходить на сцену, до полуночи отрабатывая эпизод за эпизодом пьесы Чехова, Горького, Шекспира. До восьми спектаклей одновременно находилось в репертуаре театра. Рита была стержнем театра, его связующим звеном, ведущей актрисой и самой преданной этому театру до последнего дыхания.

Жизнь её оборвалась на сцене во время репетиции, когда она неожиданно потеряла сознание, успев прошептать подхватившему её под руки мужу:

— Вот и всё, Петенька.

Инсульт оборвал её жизнь. Оборвалась жизнь театра.

А у Жени осталась только память об их последней встрече. Он уезжал в командировку и зашёл проститься, а Рита вдруг положила ему руку на плечо и грустно сказала:

— У меня такое ощущение, Женя, что мы больше не увидимся.

В ответ он рассмеялся и, как всегда бодро, сказал:

— Что ты, Рита? Ведь я обязательно приеду, и мы будем играть.

Но она оказалась права.

У артистов, пусть самодеятельных, а не профессионалов, была своя особая жизнь. Её нельзя было ни сравнить с чем-нибудь, ни променять на какую-то другую.

Четвёртой жизнью у Жени была работа, но не только потому, что за неё платили, а главным образом потому, что она доставляла удовольствие, как и спектакли на сцене. Он чувствовал себя артистом всюду, но, как и на сцене, он не играл, а все свои чувства раскрывал свободно и искренне. Наигранность и фальшь ему претили.

Уйдя из горкома комсомола в строительное управление, Женя узнал ближе много интересных людей из рабочих. Об одном из них написал статью «Мастер Осипов», которая так понравилась, что её опубликовали на первой полосе газеты.

Как обычно, Женя начинял статьи лирическими отступлениями, над которыми всегда потешались в газете и которые, как правило, выкидывали, доставляя тем самым немалые огорчения автору. Но именно в этой статье о строителе лирику оставили, и Женя был убеждён, что потому она и получилась хорошей. Называлась статья «Мастер Осипов», и начиналась, казалось бы, совсем не по теме: