Владимир Логинов - Ад криминала - Рассказы и очерки

Теперь перенесемся в. Армению и выслушаем другую сторону, участвующую в вооруженном конфликте. Здесь, в центре Еревана, на большом красивом здании вывеска “Совет Министров Республики Армения, Госкомитет по осуществлению специальных экономических программ”. Некоторые армяне говорили мне, что это и есть “истинное правительство” Нагорного Карабаха, возглавляемое председателем комитета Г.Арутюняном, который передал меня под опеку своего заместителя.

— Вы все равно не напишете правду! — категорично заявил он, поднявшись со мной этажом выше в отдел информационной группы. — Если бы вы представляли независимую прессу, тогда еще куда ни шло. А официальное издание — дохлый номер. Ни за что не напечатают. Сколько у нас было журналистов, и самые честные из них вообще ничего не писали, а те холуи, которые служат, как верные псы, пишут то, что нужно Центру.

— Я представляю журнал аппарата Президента СССР. — Этого главного фашиста, уничтожающего армян?!

— У вас есть основания так утверждать?

— Да, есть. И полно! Это его приказ на террор выполняют армия, КГБ и внутренние войска. Вон, в коридоре, толпятся беженцы. Они вам расскажут!

— Погодите. Начнем с того, что мне говорили в Баку. Муталибов, например, заявил, что в Армении к сегодняшнему дню не осталось ни одного азербайджанца, а в Азербайджане проживает около 20 тысяч армян, в том числе и в Баку. Генеральный прокурор Азербайджана Гаибов официально заявил, что в вашем Гугаркском районе убили 21 азербайджанца, и ни один из убийц не привлечен к уголовной ответственности.

— Это наглая ложь! 200 тысяч армян — это население Нагорного Карабаха и Шаумяновского района. Это наша земля, там армянские церкви четвертого века стоят. А Гаибов пусть не врет на весь мир. Сейчас поедем в прокуратуру, и я вам покажу все дела по Гугаркскому району.

— Но ведь то, что вы называете "депортацией”, это, по утверждению Муталибова, обыкновенная проверка паспортного режима…

— Это второй Афганистан! Вот документы…

И на моем столе появились пачки бумаг с печатями и без оных, информационные справки, отчеты и заявления, а в дверях толпились женщины в черном с детьми на руках и слезами в глазах. Слушать их было невыносимо…

Почти все жители ИКАО, с которыми я беседовал и в Ереване, и в приграничных районах, начинали свой рассказ почти с одной и той же картины ПРОВЕРКИ ПАСПОРТНОГО РЕЖИМА, хотя являлись жителями разных сел. Рано утром селение окружалось подразделениями СА или внутренних войск МВД СССР. Из танков и бронетранспортеров делалось несколько залпов по центру села, над которым вскоре появлялись боевые вертолеты, и с помощью мощных громкоговорителей объявлялось о паспортной проверке. Затем в селе появлялись азербайджанские омоновцы и приступали к операции. Все мужчины немедленно брались в заложники и отправлялись в тюрьмы. Женщин, стариков и детей сгоняли в кучу для отправки на вертолетах в Армению. Их паспорта рвали у них на глазах, обыскивали, забирали ценности, кольца, деньги. Кто сопротивлялся — убивали. Расстреливали прямо в постели больных и стариков, среди которых были участники войны. Дома переворачивали вверх дном, под дулами автоматов заставляли писать расписки в том, что та или иная автомашина, стоящая во дворе дома, продана такому-то за пять тысяч. Вслед за омоновцами появлялись жители соседних азербайджанских сел, которые на подводах и машинах увозили ковры, холодильники, стиральные машины и прочее. К ночи село разграбливалось подчистую, многие дома поджигались…

Эмилия Фарашян: — В наш дом, где я находилась с 70-летней матерью и 13-летним сыном, вошли русский капитан и около 20 омоновцев. Капитан потребовал наши паспорта, затем стал кричать: “Будете подчиняться азербайджанской конституции или нет?"… Он заставлял нас расписаться в том, что мы якобы добровольно покидаем село. Потом в доме начался погром: избили мою мать, сына, разгромили буквально все. Меня обыскали, отобрали 4200 рублей, которые я хранила у себя под одеждой. Потом нас провели туда, где собрались мужчины…

Аркадий Налбандян: — Я был среди заложников. Нас избивали и омоновцы, и солдаты внутренних войск. Среди нас был инвалид с костылем. Когда им надоело нас бить, они устроили для себя такую забаву: “Бейте друг друга", — приказал нам какой-то чин, угрожая в случае неподчинения расстрелять на месте. И мы под дулами автоматов вынуждены были драться друг с другом. “Откройте рот!” — следовала команда, и, когда кто-то исполнял ее, омоновцы плевали ему в рот. Людей заставляли облизывать подметки солдатской обуви.