Анастасия Вечерина - Исповедь мотылька

Еще как! Либо убегут сразу же, либо покорно лягут на землю и обреченно начнут раздеваться, потом расслабятся и постараются получить удовольствие…:)

Рэндом:

Девушка, вы знаете, я сексуальный маньяк… Правда, сексуальный?

Пионер:

Что-то наша Лёля застеснялась после ваших маньячных историй.

Лёля:

Я вообще привыкла быть своей собственной. Но, может, я упустила момент, когда стала вашей?:)

Наглец:

Ты давно наша. С рождения. Девушки в этом мире принадлежат мужчинам. Бог создал их для того, чтобы мы их трахали. Другого предназначения им не существует. Так чего ты удивляешься?

Лёля:

Ах, ну да… Как же я могла забыть? И сказано в Евангелие: «…создал Бог из ребра, взятого у человека, жену. Адам назвал ее Евой, то есть матерью людей. Бог благословил первых людей в раю и сказал им: «плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю и владейте ею».

Только, мальчики, я — атеистка и считаю, что каждый из нас — личность. И принадлежать кому-то не желает. Точно так же и я — не считаю себя принадлежащей кому-то. Я многим в этой жизни чем-то обязана. В первую очередь, родителям обязана своей жизнью. Но, тем не менее, времена рабовладения давно минули, и говорить, что человек именно принадлежит кому-то — неправильно.

Эх, Остапа понесло…:)

Рэндом:

Куда-то тебя и правда — не в ту степь. Городишь чего-то…

Лёля:

Саш, мне замолчать?

Рэндом:

Пой!:)

Лёля:

Это мы можем! Не зря у меня дома гитарка валяется… Щас спою!

— И правда, похоже, уже за свою там тебя уже давно приняли. Пикапить-то не пытаются?

— Ох, Насть… Я ж говорила — всякие новички и пионеры на свидания зовут, но мне с ними скучно. А из настоящих соблазнителей никто меня всерьез не воспринимает. Так только, поприкалываться… Рэндом, правда, более-менее по-человечески относится, но и он…

— А в твоей теме — ну, про настоящие чувства, есть что-нибудь новенькое?

— Почти нет. Не хотят они, видимо, про любовь рассказывать. Обмениваются какими-то глубокими намеками, понятными только друг другу, а я, как дурочка, хлопаю ресницами, читая все это и пытаясь проникнуть в смысл.

— Ну, как обычно, опять наобещали гору вкусных конфеток, а обёртки снимать не торопятся. А ты всерьез рассчитывала, что они тебе вот так запросто и расскажут про себя такое?

— Всерьез я рассчитываю только на логарифмической линейке, а здесь я надеялась на их сознательность!:)

— Что у тебя за математический уклон вдруг прорезался?

— Да мы с подружкой сейчас как раз должны будем к одногруппнику пойти — математикой заниматься. Кстати, мне пора в душ бежать и собираться, а то она уже скоро придет.

— Ну, тогда давай быстрей — одна нога здесь, другая там.

— Тогда у меня одна нога останется не помытой!:)

— Пока ты будешь умничать — сейчас и правда уже твоя подружка придет, а ты…Что за подружка, кстати?

— Та самая Юлька. Помнишь?

— Ну еще бы! Даже была бы рада опять с ней поболтать.

— Ну, вот и встретишь её, если что, ладно? А я в душик и — собираться!

— Лёль, а почему ты так редко ходишь с распущенными волосами? Тебе так гораздо больше идет!

— Да ну… Они же постоянно путаются! По-моему, это выглядит ужасно!

— Ты субъективна.

— Я растрепана!!!

Мы рассмеялись. Лёлька только что вернулась из душа и теперь щеголяла по дому в легком халатике и с распущенными мокрыми волосами. Её щечки, распаренные после горячей воды, светились румянцем, длинные локоны рассыпались по плечам, а тонкая ткань халатика, обтягивая упругие участки тела, явственно показывала, что Лёлина фигурка за зиму округлилась в вполне определенных местах. Не знаю, не замечала ли я этого раньше, потому что не обращала внимания, или просто толстые свитера, которые она носила холодной зимой, не давали мне оценить всю прелесть юной, только-только созревшей фигурки, но теперь я, кажется, понимала — почему к ней так настойчиво липли мальчики-пионеры.

— Нет, я всего лишь хотела сказать, что ты со своей колокольни на мир смотришь. И порой несправедлива к себе.

— Каждый смотрит на мир со своей колокольни.

— Да, но твоя-то вообще в стороне стоит! И не видит себя со стороны — глазами окружающих.

— Моя колокольня, где хочу, там и ставлю, — Лёлька скорчила умильную рожицу.

— И маковку специально набок накренила…

— Это такой дизайнерский ход!