Алла Зубова - Под знаком Стрельца

Шли годы. Ирбек уже не джигитировал на арене, хотя строго помнил наказ отца постоянно быть в форме, и держаться молодцевато. Друзья часто шутили, что, мол, примеру отца надо следовать во всем и, как Алибек Тузарович в 90 лет, выезжать на арену. Ирбек, смеясь, кивал на сына уже заменившего его в группе. У руководителя большого циркового коллектива особенно в последние годы забот хватало.

Приближался семидесятилетний юбилей Ирбека Кантемирова. Джигиты готовились достойно отметить его. Однако юбиляр не дожил до праздника. Его похоронили на родине по обычаю предков рядом с отцом. Недда совсем ненадолго разлучилась с мужем. После него срок ее жизни отмерялся днями. И она ушла вслед за своим джигитом.

Однажды я спросила Ирбека:

— Какой твой любимый цвет?

— Серый в яблоках, — ответил он.

— Что для тебя самое дорогое?

— Сын и конь.

— Какое для тебя самое прекрасное чувство?

— Чувство всадника, летящего на быстром коне.

Поезд из Болгарии приближался к нашей границе. Артисты Центрального театра Советской Армии после успешных зарубежных гастролей возвращались домой. На заработанные левы у них была возможность накупить подарков своим близким, обрадовать жен изящными кофточками, мужей — модными рубашками, детей — нарядными костюмчиками. Словом, всем тем заграничным ширпотребом, которого у нас на родине в конце 50-х годов днем с огнем не найдешь, а если и найдешь, то по баснословным ценам.

Казалось бы, ликовать должно сердце каждого от ожидания встречи с домом, однако, настроение у всех пассажиров было тревожное. Великое смятение внесла в их души проводница, которая, пройдясь по вверенной ей вагонной территории и осмотрев солидный багаж своих подопечных, с тяжелым вздохом изрекла: «Ну, родимые, кто слаб сердцем — готовьте валерьянку, у кого не в порядке нервы — сожмите крепче руки. Сейчас будет большой шмон». Все заволновались, зашумели. А проводница резонно внушала: «Ведь каждый пассажир знает, что через границу есть норма провоза товаров: рубашек — две, кофт — две, комплектов нижнего белья — один. Никого не колышет, что у вас семья большая». Пассажиры кинулись к ней с расспросами, как же им быть? Она развела руками и ответила:

«Молите Бога, чтоб досмотр не вела Анна Петровна. Свирепая таможенница. Жалости и понимания у нее ни к кому нет».

Поезд останавливается в Унгенах на дальних путях. Пограничники проверяют паспорта. Всё тихо, спокойно. И вдруг громовый женский голос: «Двери вагона закрыть! Двери купе открыть! Чемоданы, сумки приготовить! Всем оставаться на своих местах. Производится таможенный досмотр!»

Пассажиры замерли, побледнели. Высокая, мужеподобная Анна Петровна двинулась к первому купе. Ей навстречу вышла симпатичная женщина с ямочками на щеках, приветливо улыбнулась и сказала: «Здравствуйте. Проходите, пожалуйста». Но свирепая тетка не двинулась с места. Она застыла на пороге купе, пристально вглядываясь в лицо встретившей ее женщины. После продолжительной паузы таможенница громко воскликнула: «Постой, постой, так я ж тебя знаю! Ой, да ты же артистка! Ты товарищ Сазонова! — и, крепко стукнув пассажирку по плечу, ошеломленно подтвердила: — Ну, точно! Сама Нина Сазонова!»

Женщина, все так же приветливо улыбаясь, призналась:

«Да, я артистка Сазонова Нина Афанасьевна. Давайте знакомиться. Ну, что ж вы на пороге-то стоите, проходите, садитесь».

Грозная и грузная Анна Петровна, смущаясь, бочком вошла в купе, заставленное чемоданами, отодвинула их и присела напротив Нины Афанасьевны, не сводя с нее восторженных глаз. «Ну, кому сказать, что я живую Сазонову видела, мне никто не поверит». А Нина Афанасьевна уже блестяще играла роль солдата, своим маневром отвлекающего противника. За разговором с Анной Петровной она достала из сумочки буклетик с фотокадрами из кинофильмов, в которых снималась, сделала на нем теплую надпись и подарила его новой знакомой. Та была растрогана до слез. Кто-то с улицы окликнул таможенницу, напомнив о времени, она сердито отмахнулась, внимательно слушая любимую артистку. На прощанье они обнялись, Анна Петровна, грохоча по железным ступеням, сошла на перрон и долго смотрела вслед поезду, бережно прижимая буклетик к мощной груди. Нина Сазонова стояла рядом с проводницей и махала рукой, пока ее поклонница не скрылась из вида.

Все пассажиры ждали свою спасительницу в салоне вагона, и, когда она вошла, ее встретили бурные аплодисменты.