Олег Рой - С любовью

Это – запретный мир, вход посторонним запрещен. Люди пафосно-порочного круга узнают друг друга по брендам, как по штрихкодам, по ароматам духов, по манере произносить слова и держаться уверенно – так, словно только вчера завоевали Константинополь. В самолет у них билет в бизнес-класс, в вечную жизнь – вряд ли, потому что в душе чаще всего кризис – пустота. Эти люди продаются за рубли, доллары, евро, кто в бизнесе, кто в постели. Как написала одна девочка в Instagram: я «благородна, как виски; крепка, как коньяк; сложна, как коктейль, и свята, как вода». Фото оливковой кожи и идеальных пропорций к посту прилагается. Какими бы крутыми ни были понты, они всегда выглядят дешево. Времена меняются, но человека все так же украшают характер и поступки. Все остальное – фасадная сетка для строительных лесов. Рисунок на ней может быть любым: хоть Эрмитаж, хоть Ватикан, но это не значит, что они там находятся. Пафос – это даже не грех, скорее, порок, показатель недостатка ума, а еще – защитная реакция организма. Как правило, эти люди всегда уязвимы. Их очень легко обидеть, ранить, задеть, потому что слабых мест много.

Расстояние между людьми становится огромным, даже в шаге друг от друга мы не видим, не слышим, не чувствуем того, кто находится рядом. Некоторые считают, что равнодушие – это следствие войн, бедности, революции, из поколения в поколение передалась усталость. Не знаю. По мне, так равнодушие внутривенно вводят телефоны и гаджеты – все то, что уводит подальше от реального мира.

По бульвару идет человек, с каждым шагом он набирает темп и проходит мимо беременной женщины, которой вдруг стало плохо; мимо маленькой девочки, которая потерялась; мимо истекающей кровью собаки, которая зацепилась за колючую проволоку; мимо одинокой старушки, которая уже пропускает третий светофор, так и не решаясь перейти дорогу. Он идет по своим делам и свято верит в мантру наших дней, что никто никому ничего не должен. «Пофигизм» – это уже не порок, а искусство, тонкое восприятие жизни, модный стиль, когда в борьбе между «надо» и «хочу» выбираешь «пофиг». И медленно происходит паралич души, когда все желания превращаются в пепел. Когда просыпаешься однажды утром, смотришь на человека, в котором когда-то души не чаял, был готов сорваться прямо посреди ночи и лететь к нему на другой конец города, как к единственному источнику тепла и света, смотришь и понимаешь, что отношения замерли. Все прошло. Измена – не всегда конец любви, страсти покипят, утихнут, и начнется новая история чувств. Расставание не так страшно. Разлука, разрыв тоже не критичны. А равнодушие – это всегда конец. Когда больше не гонишься за человеком три дня, чтобы сказать, «как он тебе безразличен», не смотришь в глаза и не обнимаешь за плечи. Сколько в мире семей живет в отношениях, как в закрытых комнатах. Кто-то думает, что тем самым вырабатывает терпение. Но между равнодушием и терпением существует такая же тонкая грань, как между дерзостью и смелостью, глупостью и добротой, смекалкой и хитростью. Кто-то предполагает, что обретает стабильность. У охранника тюрьмы тоже стабильная работа. Формально он – на свободе, а преступник – в неволе, но все дни они проводят в одном помещении. Но особо страшны равнодушные люди в белых халатах. Ежедневно кто-то погибает не от неизлечимой болезни, а от безразличия врачей. И это двойная боль. Поэтому нас и учат не кричать «помогите» в случае опасности – никто на это слово не выйдет, а на «пожар» – сбегутся все. Все хотят спасти себя. Но человека человеком делает общество. Детеныш в волчьей стае вырастет и превратится в Маугли. Только в любви к другому, в заботе и внимании проявляется все то лучшее, что заложено в нас природой.

Мама ставит пятилетнего парня на самокат. Шлем, наколенники, налокотники, защита кистей – все это надето на противоударный костюм, хорошо что с вентиляцией. Ребенок не то чтобы на самокате не может прокатиться пять метров, он не в силах сделать просто шаг вперед. А мама старательно натягивает на лоб ему шапку, чтобы в глаза не надуло. Вечером она приготовит ему суп из спаржи и испечет маффины без глютена и лактозы, без орехов и яиц, без сахара и соли, на муке особо тонкого помола с добавлением кокосового молока. Так модно. Я за заботу о детях, за любовь, внимание, доброту и нежность по отношению к тем, кто только знакомится с миром. Но уже сейчас выросло поколение «снежинок», которые боятся любить, – возможно разочарование; достигать – неминуемо столкновение с критикой; принимать решения – есть риск совершить ошибку. Если их случайно задеть, то тут же начнется тревожное расстройство или паническая атака. Они боятся боли и собственной тени. Так легче жить – без особых потрясений и эмоциональных событий. Тихо, ровно, спокойно – проснулся, посидел на работе, попил кофе, послушал музыку по дороге домой, пролистал ленту, полайкал друзей и еще один день бросил в копилку. Осьминог без костей проворнее такого человека без собственного мнения, без идеи, без интереса к жизни. Просто его в детстве слишком сильно опекали и защищали от сквозняков. Только когда там подует, там, и там, и еще там – тогда возможно закалить себя от ветра. Свобода помогает человеку окрепнуть. Именно в этом пространстве он учится самостоятельно мыслить. Мы дружили и дрались, лазали по деревьям и играли в вышибалы, катились с горки на самокате без тормозов, сбивали в кровь коленки и прикладывали подорожники, мы мечтали о приключениях по мотивам «Робинзона Крузо» и «Робин Гуда». Мы безумно любили жизнь и никогда не прятались за спины взрослых. Мы были готовы к трудностям, потому что знали, как их преодолеть. Мы чихали и были здоровы, потому что никто нам не подносил платки и не вытирал сопли. Мы носились до седьмого пота и до десятого часа и приходили живыми домой, ели жареную картошку и ложились спать, и видели сны, и вскакивали с кровати навстречу новому дню. И знаете, среди нас не так много аллергиков и меланхоликов. Зато есть ученые, изобретатели, инженеры, врачи и писатели.