Олег Рой - С любовью

Писатель смотрел вслед Алисе. Марк был для него, как и для меня, непонятен. Человек, конечно, необычный, этакий Мастер, которому наскучил покой, выданный то ли дьяволом, то ли Булгаковым, и он решил вернуться обратно, взять реванш. Может, теперь получится заслужить нечто большее под пером другого писателя? Алиса медленным шагом шла в сторону пруда. Было в ней что-то такое, что делает героиню романа – живой, а человека – счастливым. Несмотря на всю свою внешнюю крутизну, она относилась к жизни легко, без этого серьезного выражения лица, которое старательно надевают женщины каждое утро и иногда забывают снять на ночь, так и засыпают с нахмуренным лбом и мыслью о мире во всем мире. Это как в той истории, когда к психологу приходит умная женщина и говорит, что устала от жизни, а в ответ слышит, что она просто устала быть серьезной и все, что ей нужно сделать, так это стать раскованной. Именно раскованной, не распущенной. Не в смысле спать с каждым, кто предложит, или, будучи в отношениях, стричь ногти на ногах перед любимым мужчиной, а открыто выражать свои мысли и чувства – танцевать, когда звучит музыка; петь, когда душа просит; гулять под дождем; целовать любимого человека; говорить о любви и хотя бы летом сбросить черные московские одежды и стать яркой во всем – в делах, словах, поступках, взглядах. «Мамочка!» – раздался детский крик, и все увидели, как круги разошлись по зеркальной поверхности пруда. Маленькая девочка кормила белых лебедей, оступилась и упала в воду. Женщины отчаянно звали мужчин на помощь, один мужчина бегал по берегу – искал большую палку, чтобы девочка смогла ухватиться, другой вызывал «Скорую», третий аккуратно снимал свой дорогой костюм, чтобы нырнуть и спасти. Никто не понимал, что счет идет на минуты, секунды… Алиса с разбегу, не думая ни о чем, просто прыгнула в пруд и спасла девочку. «А где твоя мама?!» – спросила она, дрожа от холода. Девочка указала рукой в сторону молодой женщины, которая сидела на лавочке на детской площадке. «Это ваш ребенок?» – Алиса подвела к ней девочку. «Мой. А почему он мокрый?!» – спросила она, выдернув наушник из левого уха. «От слез. От того, что вы его совсем не видите и не слышите…» – Алиса поцеловала девочку на прощание и передала ее маме. А мама, кажется, так и не поняла, что мгновение назад могла навсегда потерять свою дочь. А на Патрики, тем временем, стал съезжаться транспорт для съемок кино. Но это уже история будет про Марка.

На Патриках часто снимают фильмы, кажется, что сама энергетика этого места спасет даже самый провальный сценарий. Вот и сейчас оператор настраивал свет. И все было бы привычно, если бы оператором не был сам Марк. Вокруг все делали вид, что работали, на самом деле просто суетились. Такова киношная среда (и четверг). А он был внимателен и сосредоточен, словно выставлял свет не для сцены, а для чьей-то жизни. Режиссер был виден за версту – всклокоченные волосы, безумные глаза, невнятные речи. Он был широко известен благодаря своим эксцентричным выходкам и малобюджетным фильмам. А тут вдруг ему дело поручили: снять серьезное кино. К столетию романа «Мастер и Маргарита». Режиссер посчитал, что денег, которые выделили на фильм, хватит на три средние жизни, поэтому решил взяться и «слепить кинцо». А где кинцо, там и винцо. Пил товарищ много, снимал больше девочек на Патриках, чем сцены фильма, да еще в начале съемок оператор внезапно заболел и пришлось срочно искать замену. Марк появился перед ним, как черт из табакерки. Снимал, как бог, денег просил, как нищий, чему режиссер был несказанно рад. В чем подвох? Он пока не понял. Но сегодня его ждал поворот, приоткрывающий завесу. День был в разгаре. Требовалось снять первую встречу современных героев, Мастер и Маргарита все еще существуют – их, может, зовут иначе, но они есть. В это верил Марк. Об этом догадывалась Алиса. Все было готово к съемке, даже поставщики обедов вовремя подкрепили группу вкусным первым и теплым вторым, но режиссер был явно под высоким градусом. Он хотел покурить, поспорить, подраться, но только не поснимать кино. А тут еще, как назло, черный кот извивался вокруг ног и не желал уходить из кадра. «Брысь, засранец!» – режиссер хотел было кинуть в него камень, но Марк вовремя перехватил его руку. «Простите, не могли бы вы отойти в сторону?!» – самым спокойным из всех голосов мира Марк обратился к коту. Режиссер расхохотался, влил в себя еще три капли коньяка, который прятал во внутреннем кармане, и вдруг не поверил своим глазам и ушам. У кота шерсть встала дыбом, он приподнялся на задние лапы и так же тихо, словно по секрету, проговорил Марку знаменитые слова из романа: «Приятно слышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта». После этих слов он ударил своим черным хвостом, как хлыстом, левую руку режиссера, высказывая тем самым свое «фи», резко развернулся и пошел своей дорогой. Режиссер в жизни видел много, но до галлюцинаций доходил только однажды или дважды, но и то это было после определенных препаратов, поэтому вполне оправданно. Он обернулся, чтобы увидеть, кто еще стал свидетелем этой сцены, но все были заняты своими делами, даже Марк словно и не выходил из-за камеры и продолжал настраивать свет. Да и черного кота нигде не было. Только ссадина алела на руке. Что за чертовщина?! Показалось. Но холодный пот прошиб так, что пить уже не хотелось. «Свет! Камера! Мотор! Начали!» – бойко дала команду красивая девушка с хлопушкой. Это кино обязательно найдет своих зрителей, потому что снято будет не разумом, а душой… И черный кот еще вернется и перейдет немало дорог…