Олег Рой - С любовью

День как день. Май в своей второй половине, тонкая сигарета в нежной руке, допитый кофе, закрытый счет. Ярко-красный Rolls-Royce проносится по третьему кругу, телефоны сигналят разными мелодиями. Все сливается в единый гул. Я знаю, как остро хочется жить, когда ты молод, когда мир еще не вывернут наизнанку, когда все кажется реальным – протяни руку и возьми. Но с каждым днем связь с миром и с самим собой становится все дороже, а звонки все короче. Мне не понять, почему красивые умные женщины так часто одиноки, а пустые, недалекие, продажные – при мужчинах, деньгах, бутиках. Их можно легко найти по хештегу, не по любви. Я вижу, как распадаются пары, как мужчины легко забывают женщин, которые искренне их любили, участвовали в становлении всех бизнес-проектов, застирывали белые рубашки, рожали детей, убирали дом, встречали с работы. Мне не понять, как можно все это променять на человека, который не стоит гроша. Почему в пентхаусах сквозит тишина, а в квартирах, взятых в ипотеку, слышны детские голоса. Почему половина мира страдает неврозом и начинает день с таблетки, а завершает тихим плачем в ванной. Почему запоминаются лишь фрики, а в финал выходят дети звезд. В какой момент комедии превратились в вайны, в эти короткие, чаще кривляния, набирающие миллионы просмотров. Почему мы так мало читаем и так много ищем кого-то в сети, в этом бездушном пространстве, которое заменяет запахи, звуки, цвета, голоса. Это не люди, это – аккаунты, мы не знаем, кто находится за отфильтрованными кадрами и цитатами, взятыми напрокат. Поэт пишет в стол, артист после ВГИКа раздает листовки на улице в костюме коровы, шоумен хладнокровно идет к цели через скандалы, интриги, тест ДНК, выставляя напоказ все, включая роды собственной жены. Почему совесть будит по ночам живых, чувствующих, любящих, но не подходит к постели предателей. Меня волнует многое, но главное – как защитить детей от нас, взрослых, которые за столько столетий так и не научились любить и дорожить друг другом. Я смотрю сейчас на то, как аккуратно официант несет кофе, чтобы не дай бог не расплескать, и думаю, что хорошо бы и нам научиться так же бережно относиться к чувствам.

Все закружилось в легком танце ветра – вальсируют листья, взлетают юбки, разносятся по воздуху слова. Поверхность пруда покрывается легкой рябью, словно кто-то дует на воду, и только ива тихо замирает, струится зелеными каскадами вниз. Но я – за теплым ветром, который проносится по Малой Бронной. И вот я уже в любимом «BRO&N», в самом центре оживленных разговоров, пряных ароматов, итальянских специй и расплавленного сыра, стекающего с пиццы, еще сохранившей легкий запах дыма от печи. Хорошо-то как сегодня! У окна сидит моя любимая пара. И вечернее солнце так красиво освещает их лица, что хочется рисовать картину. Случаются! Случаются красивые истории на Патриках. Я помню, как она забежала в пиццерию, скрываясь от дождя, заняла этот самый столик, у окна, заказала кофе и открыла книгу. Я помню его взгляд, когда он собирался уже уходить, но увидел ее вместе с книгой Ремарка. И что-то его остановило. Явно не Ремарк. И в этом взгляде был не обжигающий огонь, а мягкая подсветка, идущая откуда-то из глубины души. Словно что-то родное он увидел, узнал, почувствовал. Я впервые видел, как уверенный в себе мужчина в деловом костюме с часами «Rolex» на запястье в одно мгновение превратился в маленького растерянного мальчика и не знал, как к ней подступить, с какой фразы начать разговор. Стремительное арпеджио на телефоне разрядило всю эту обстановку. Она говорила живо, эмоционально, поспешно допивая кофе и оплачивая картой счет. А дождь все не кончался. «Простите…» – она случайно задела его книгой на выходе из кафе. Он раскрыл над ней черный зонт, дал знак водителю, что сегодня пройдется по Бронной пешком, и они вместе направились в сторону Маяковской. Я смотрел им вослед и верил, что они еще вернутся. В них было что-то ремарковское, все-таки все его романы пронизаны не только войной, но и любовью. «Что может дать один человек другому, кроме капли тепла? И что может быть больше этого?» Дождь закончился, но капли тепла заметны даже в солнечный день, даже спустя год после знакомства… О боже, опять эта собака. Такая маленькая, хорошенькая, но вечно, как видит меня, поднимает громкий лай. А ее хозяйка все пытается ее усмирить, повторяя все время: дурная, нет никого, нет никого. А я на самом деле – есть. Как и эта история, которую я вам только что рассказал.