Александр Пономарёв - Наш принцип

Но на деле оказалось все наоборот. У Димки Красильникова ранение оказалось пустяковым, а Гена Юдин был направлен вертушкой сначала в Моздок, потом во Владикавказ. На операционный стол он попал через 12 часов. Речь на тот момент стояла о сохранении жизни, на ногу внимания не обратили — отняли ее чуть выше колена…

Дома все было по-прежнему: Сергея ждали. Красавица жена и сын Олежка, который стал подрастать и нуждался в мужском воспитании. Сергей замечал, как Олежка, спросив у него разрешения на что-либо, тут же переспрашивал у матери. Эля только плечами пожимала: «Сереж, ты не обижайся! Он привык, что в доме мама самая старшая!» Сергей хмурился. Его длительные отлучки очень пагубно влияли на семейные отношения, и ему это не нравилось.

Однажды сын подбежал к нему и попросил:

— Пап, помоги мне историю выучить!

— Ну, давай, брат, чего там нам задано? — Сергей отложил в сторону газету.

— Древний Египет, про фараонов.

— Рассказывай, сынок, а я по книжке проверять буду.

— Ну, нет, пап, так неинтересно, можно я своими словами, а не как в книге?

— Валяй!

— В Древнем Египте был расцвет, они строили пирамиды, а их главные фараоны вели захватнические войны.

— А фараоны, сын, как ты думаешь, хорошими были?

— Наверное. Они же для людей территорию расширяли. Военачальники тоже в роскоши жили, а вот простые воины умирали от старых ран. «Боевые» тогда им не платили, страховку тоже.

Сергей с удивлением смотрел на сына. Откуда он слова такие знает-то? Ну что ж, это жизнь. Сын омоновца, человек, выросший в отсутствие отца, но которому читали письма с войны, он слушал разговоры, наполненные военной тематикой, и самое главное — он гордился отцовской профессией. Может быть, это самое главное в жизни и она прожита не зря?

Как-то учительница, отчитывая Олежку за драку с одноклассником, сказала:

— Ты злой и жестокий, наверное, потому, что твой отец служит в ОМОНе, а они людей палками бьют!

— Мой папа ездит на войну, чтобы она не пришла в наш город, а медалей у него больше, чем у вас колец на пальцах, — ответил Олег.

Отряд готовился к очередной командировке. Сергей подвозил домой молодого лейтенанта Володю Деева. Володя только недавно устроился в отряд на должность командира взвода, но за его плечами уже были Рязанское училище ВДВ и пара лет службы в продуваемых всеми ветрами войсках.

— Серег, притормози, пожалуйста, на Соборной площади. Мне в храм надо!

— Помолиться решил перед дальней дорожкой? Что ж, дело хорошее!

— Да нет, жену перекрестить надо.

— Чего она у тебя, некрещеная, что ли?

— Понимаешь? Родители коммунисты у нее были, не разрешали, а теперь она говорит: «Володь, ты в командировку на войну едешь. Не дай бог что, а я нехристем оставаться не хочу!» Я быстро, только перекрещу свою Наташку и мигом вернусь.

— Да, о’кей. Иди, я тебя подожду, потом с женой тебя до дому подкину. — И Сергей откинулся на сиденье.

Через десять минут из церкви выбежал смущенный Володя.

— Серый, там это! Говорят, у взрослых надо, чтобы хотя бы кто-нибудь один был: или крестный отец, или крестная мать. Ты, это, не поможешь? Короче, будь у моей Наташки крестным!

Сергей, конечно, не смог отказать своему боевому товарищу. С тех пор он все время называл Наталью крестной дочерью, а Володьку — кумом. Но ребята, услышав это прозвище, пришли в неописуемый восторг. И с тех пор Кумом звали Деева все.

Колонна автобусов встала под Ростовом. Командир взвода Серега Размолодин рассматривал молодого человека, вывалившегося из «Икаруса».

— Ты из какого взвода, дружище? Что-то я тебя в лицо не знаю!

— Где я? — Парень тер ладошками глаза, напрягая остатки ума, и оглядывался по сторонам.

— Как где? На полдороге в Чечению, — хохотнул, выходя из автобуса, Трофим Лямин, — а ты чего, первый раз едешь?

— В какую Чечению? — взревел парень. — Я вообще пришел друзей проводить. Я не в милиции работаю, а на заводе.

— А, так это ты вчера выпивал по стременной, потом забугорную, потом на посошок, а потом на себе тельняшку рвал и кричал: «Братва, я с вами на войну!» Я думал, тебя домой проводили, а ты, оказывается, вон докуда добрался! Орел! — И Трофим довольно загоготал.