Андрей Макаревич - Остраконы

В один из последних дней путешествия по дороге в очередной монастырь Боря настоял, чтобы мы зашли в пещеру, где, по преданию, останавливался отдохнуть Будда. Святынь таких в округе располагалось множество, особого желания я не испытывал, но нам всё равно было по дороге. К пещере вела довольно узкая горная тропка, да и сама пещера оказалась узкой, метра два-три, высокой и глубокой щелью в скале. Внутри горело несколько свечей – плошечек с фитилями, сидели, прислонившись спинами к стене, три бабушки с какими-то корзинами. Они негромко беседовали и не обратили на нас никакого внимания. В общем, всё выглядело более чем буднично, и никакими чудесами не пахло. Я по совету Бори присел на землю недалеко от бабушек, прислонился спиной к стене пещеры и закрыл глаза.

А дальше произошло вот что. Горячий электрический ток (или свет?) возник у меня в самом низу позвоночника, медленно поднялся, разгораясь, к голове, и в ней взорвался солнечный шар. Тело потеряло вес. Я открыл глаза. Слева, совсем рядом от меня, располагался выход из пещеры, далеко внизу до горизонта ступеньками лежали чайные поля, за ними синели горы, но я видел, что за этими горами высятся другие, а за ними ещё, а потом долины, реки и леса, и всё это покрывает голубой купол небес, и во всей этой картине мира было разлито такое море спокойствия и гармонии и невиданного доселе света, что время остановилось, и я понял, что плачу.

Я не знаю, сколько это продолжалось. Думаю, недолго – несколько минут. Потом свет стал угасать и постепенно вернулся к обычному, дневному. Нет, что-то осталось – в воздухе, в спине, в голове? Я поднялся и вышел из пещеры. Наверно, по виду моему нетрудно было понять, что со мной произошло – Ирина просто молча обняла меня.

А потом я вернулся в Москву, и след того волшебного ощущения мгновенного полёта над миром постепенно таял, таял, и за пару месяцев растаял совсем. Поведение моё за это время оставалось совершенно обычным, кроме, пожалуй, одной мелочи: я вдруг обнаружил, что совершенно не расстраиваюсь, если проигрываю на бильярде, – а раньше переживал страшно. Теперь расстраиваюсь, как и прежде.

Хотя – если я до сих пор помню это посетившее меня чувство и даже пытаюсь об этом рассказать – может, не совсем всё прошло? Может, что-то осталось?

Да, замахнулись на тему. Если следующей темой будет «Бог», я не удивлюсь. Совсем близко подобрались. Потому что сентенция «Бог есть любовь» мне очень близка. Я всегда поражался, с какой легкостью и бесстыдством мастера песенного жанра советских времен (да и нынешних) украшают свои тексты словом «любовь». Не упоминай имени Господа всуе. Я лично боялся к этому слову прикасаться, и в песнях «Машины времени» вы его вряд ли встретите – хотя половина наших песен именно про это.

Ну смотрите: Всевышний создал из хаоса гармонию. Он и есть сама гармония. И любовь – сама гармония. Не надо только путать любовь и влюблённость: несмотря на то, что слова однокорневые, значение их чуть ли не противоположно. Влюблённость – чаще всего – как раз дисгармония. Ибо влюбленность крайне редко бывает взаимной (Ромео и Джульетту выносим за скобки). Объекту влюблённости эта самая влюблённость либо льстит, либо вызывает раздражение. Второе значительно чаще. И если человек любящий (и, соответственно, любимый) душевно здоров, то влюблённый – тяжело болен. Эта болезнь то и дело толкает его на безумные поступки, не улучшающие его положения. Поражённый влюблённостью страдает, чахнет, теряет способность адекватно мыслить и радоваться жизни. Картина мира его искажена. У окружающих он обычно вызывает сочувствие, но ему от этого не легче. По счастью, болезнь эта крайне редко приводит к летальному исходу. Чаще всего проходит – внезапно и бесследно. Просыпаешься утром и думаешь – что это такое было?

Так что когда советский киногерой, стоя у плетня и тиская в руках папаху, говорит своему товарищу: «Люблю её, Пашка. Люблю больше жизни. А открыться боюсь» – не любовь это, Пашка, не верь ему, дураку. Банальная влюблённость. Фитонциды, феромоны. Пройдет. Может быть, даже до конца фильма. Хотя…

А вот любовь – любовь всегда взаимна. Это, правда, не значит, что она не проходит. Тоже бывает. И тем не менее.

Причём совершенно неважно, любовь это к человеку, к животному, к предмету или к произведению искусства. Удивительно всеобъемлющее понятие – любовь. И законы её едины.

Смогу ли перечислить всех и всё, что я люблю? Нет, конечно. Но хотя бы попробую. На порядок не обращайте внимания, прошу вас.