Элена Ферранте - Дни одиночества [litres]

– Повтори еще раз, что я тебе нравлюсь, – настойчиво потребовала я прерывистым голосом.

– Да, – ответил он уже не так воодушевленно. Положив руки мне на колени, он раздвинул их и, запустив пальцы под юбку, принялся легонько поглаживать внутреннюю сторону моих бедер… он словно бы отправил исследовательский зонд в глубины скважины.

Казалось, он никуда не спешил, мне же хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее. Я думала, что дети могут проснуться или же что после сегодняшней бурной встречи испуганный и раскаявшийся Марио вернется домой именно этой ночью. Мне даже вроде бы слышался радостный лай Отто, и я хотела сказать об этом, но постеснялась. Тут Каррано, задрав юбку, принялся бережно, поверх трусов, водить рукой по моей промежности, все глубже продавливая ткань внутрь.

Снова застонав, я хотела помочь ему стянуть трусы, но он меня остановил.

– Не надо, – сказал он, – погоди.

Отодвинув ткань, он стал ласкать самое мое сокровенное местечко и проник туда указательным пальцем. И снова пробормотал:

– Да, ты очень красивая.

Красивая везде, снаружи и внутри, ох уж эти мужские фантазии! Интересно, делает ли так Марио? Со мной он заняться подобным не спешил. Но, может быть, теперь долгими ночами он тоже раздвигал тощие ноги Карлы, и рассматривал ее влагалище, наполовину скрытое трусами, и застывал с колотящимся сердцем от непристойности позы, а затем усугублял эту непристойность, суя внутрь пальцы. Или же непристойной была лишь я, вся во власти этого человека, который касался меня, неторопливо увлажняя свои пальцы моим нутром с холодным любопытством равнодушия? Карла же – так думал Марио, я была уверена, что он так думал, – была молодой влюбленной девушкой, которая отдавалась любимому человеку. Их жесты и стоны не были ни вульгарными, ни жалкими. Даже самые грубые слова не имели ничего общего с истинным смыслом их совокупления. Я могла без конца повторять: манда, член, дырка в жопе – эти слова не имели к ним никакого отношения. Этим я уродовала только себя, лежавшую на диване, то, кем я была в тот момент, – распластанным телом, в котором пальцы Каррано старались разбудить грязное удовольствие.

Я снова почувствовала, что вот-вот расплачусь, и сжала зубы. Я не знала, что предпринять, я совсем не хотела, чтобы из глаз опять потекли слезы, поэтому я стала, постанывая, двигать тазом, мотать головой. Я пробормотала:

– Ты меня хочешь? Правда? Ну же, говори…

Каррано кивнул, повернул меня на бок и стянул с меня трусы. Мне нужно вернуться домой, подумала я. Я уже узнала то, что хотела. Я еще нравлюсь мужчинам. Марио забрал с собой все, но не меня – не мою личность, не мою привлекательную маску. О боже, только не зад. Он мучил мои ягодицы, пошлепывал их.

– Нет, здесь не надо, – сказала я, отстранив его руку. Он опять взялся за мою задницу, я опять помешала ему. Довольно. Высвободившись, я протянула руку к его халату.

– Давай заканчивать, – громко сказала я, – презерватив у тебя есть?

Каррано кивнул, но не двинулся с места. Убрав руки с моего тела, он, внезапно впав в прострацию, положил голову на подлокотник дивана и уставился в потолок.

– Я ничего не чувствую, – буркнул он.

– Чего не чувствуешь?

– Эрекции.

– Что, вообще никогда?

– Нет, только сейчас.

– С самого начала?

– Да.

Я покраснела. Стыд‐то какой! Он обнимал, целовал и лапал меня, но у него не встал. Я не сумела заставить его кровь бурлить. Меня он как‐то возбудил, а себя нет – вот ведь хрень!

Я распахнула его халат, теперь просто уйти домой я не могла. Между четвертым и пятым этажом больше не было ступеней, если я отсюда выйду, то упаду в пропасть.

Я взглянула на его маленький бледный пенис среди зарослей черных волос, меж налитых яичек.

– Не волнуйся, – сказала я, – ты расстроен.

Сев на него верхом, я стянула с себя юбку, что все еще была на мне. Теперь я оказалась полностью обнажена, но он даже не заметил этого, он по‐прежнему глазел в потолок.

– Ложись, – приказала я с притворным спокойствием, – расслабься.

Я толкнула его на диван, и он оказался подо мной – в том положении, в котором минуту назад была я.

– Где презервативы?

Он печально улыбнулся.

– Боюсь, они не понадобятся… – но все же меланхолично указал на комод.

Я подошла к комоду и принялась один за другим открывать ящики, пока не нашла‐таки презервативы.

– Но я же тебе нравилась… – упорствовала я.

Тыльной стороной ладони он легонько хлопнул себя по лбу.