Стефани Стори - Камень Дуччо

– Это не просто дракон, – сказал Леонардо, становясь за спину Салаи. – А дракон, который умеет двигаться. – Салаи начал вращать руками, ногами и головой, словно сам был сделан из тяжелого неподатливого камня. – И еще он огнедышащий. – Леонардо коснулся запястья вытянутой вперед руки, и из его рукава вырвалось пламя, как будто это Салаи в образе дракона изверг его из пасти. Зрители пришли в восторг. Леонардо как ни в чем не бывало разогнал рукой клубы красно-желтого дыма.

– Объявляются официальные итоги конкурса, – провозгласил Содерини.

Джузеппе Вителли судорожно дернул головой, на его лице читалось явное раздражение.

– Объявление должен делать я, Содерини, – заявил он. – Конкурс мой, мне и объявлять итоги.

– Ну так и объявляй, что ты медлишь?

Содерини редко позволял себе выходить из образа обаятельного человека и публично демонстрировать недовольство, но, похоже, главе Управы удалось вывести его из равновесия.

– Итак, синьоры, пришло время подвести итоги конкурса, – объявил Вителли.

– Подождите! – послышался чей-то голос.

Головы присутствующих как по команде обернулись на звук.

– Кого там еще несет? – удивился про себя Леонардо.

– Не начинайте без меня! Я здесь, я тоже участвую!

Какой-то малый неуклюже перевалился через изгородь и, спотыкаясь, помчался к собравшимся. Зеваки разбегались с его пути.

Леонардо сразу же признал незваного гостя, с ног до головы покрытого грязью. Как же, как же, это снова тот выскочка-скульптор, Микеланджело Буонарроти, который в один памятный вечер так же без приглашения ворвался в его студию. А он-то надеялся на то, что после прилюдного позора малый исчезнет из города, отправится в какую-нибудь глушь зализывать раны. Сейчас этот странный тип выглядел так, словно выпал из повозки и его тащили за ней по грязной дороге. Однако должны же быть какие-то приличия. Можно сколько угодно пренебрегать личной гигиеной, но нарочно изваляться в грязи и в таком виде явиться перед публикой – это, право, уже слишком.

Навстречу другу вышел Граначчи. Он повел незадачливого грязнулю через толпу, и до Леонардо донесся его шепот:

– Я и не думал, что ты собираешься участвовать.

– Я здесь, – задыхаясь, объявил Микеланджело почтенному жюри.

– Здесь для чего? – вкрадчиво поинтересовался Содерини, поморщившись. Даже он, опытный лицедей, не сумел сохранить хладнокровие при виде этого неряхи.

– Участвовать в конкурсе на камень.

– Какой такой камень? – требовательно спросил Джузеппе Вителли.

– Камень Дуччо!

– Какие еще почтенные собрания ты намереваешься прервать своим вторжением, Буонарроти? – елейным голосом осведомился Леонардо, перехватив взгляд Салаи. – Будь добр, поделись своими планами, чтобы в следующий раз я смог подготовиться.

– Мой дорогой Микеланджело, – начал Пьеро Содерини с приторно-ласковой улыбкой, которая придавала ему вид одновременно фальшивый и искренний, – видишь ли, все достойные мастера искусств Флоренции благородно снялись с конкурса в знак почтения перед маэстро Леонардо…

И правда, самые именитые художники города стояли здесь, в первых рядах. Леонардо отметил про себя, что все они были по меньшей мере лет на двадцать старше Микеланджело. Блестящему Андреа делла Роббиа, прославившемуся своей знаменитой бело-голубой терракотой, было шестьдесят пять. Известный скульптор и архитектор Джулиано да Сангалло и двое выдающихся живописцев, Сандро Боттичелли и Пьетро Перуджино, давно разменяли пятый десяток. Даже Давид Гирландайо – и тот приближался к полувековому рубежу. Все они, включая и его, Леонардо, имели превосходство над Микеланджело не только в возрасте, но и в творческом опыте.

– Это правда, сын мой, – заговорил Боттичелли. Его голос звучал как оркестр, в музыке которого гармонично сочетались и прожитые годы, и накопленный опыт. – Все мы уже отказались от камня в пользу Леонардо.

– И тебе не помешало бы последовать их примеру, – заметил Содерини.

– Но ни один из присутствующих здесь достойных мастеров не работает по мрамору. А я работаю. – Для пущего эффекта Микеланджело схватился за свою потертую суму, и та отозвалась звоном инструментов.

– Леонардо – истинный мастер во всех видах искусства, мой мальчик, – поправил его Содерини.

Леонардо и Салаи обменялись ухмылками. Зачем маэстро утруждаться и самому защищать себя? Этим с готовностью займутся другие.

– Вот. – Микеланджело вынул из сумы несколько листов бумаги. – Я сделал кое-какие наброски…