Стефани Стори - Камень Дуччо

Леонардо сел за стол, достал деревянную коробочку для сигар и откинул крышку. Там лежал коричневый трупик летучей мыши. Он бережно вынул его из импровизированного саркофага и перенес на специальный металлический поднос. В другое время он зажег бы свечи, как всегда делает, занимаясь изысканиями, но сейчас не хотел будить Салаи. Кроме того, темнота заставит его больше полагаться на остальные органы восприятия. От мертвого тельца исходил явственный запах разложения, но почему-то к нему примешивался свежий травяной дух. Он бережно распрямил крылышки, и костяной остов тихонько затрещал. Удивительно, насколько податливы и эластичны кожные летательные перепонки – не ломаются, хоть сгибай их, хоть скручивай. Леонардо мысленно соотносил вес тельца с плотностью перепончатых крыльев, размышляя о том, что если уж это странное создание способно к активному полету, то человек тоже мог бы летать.

Из спальни донесся скрип.

Он откинулся, чтобы посмотреть на дверь, и кресло всхлипнуло под его весом. Леонардо бесшумно вытянул ногу и носком тихонько поддел дверцу стоящего возле стола узкого восьмигранного короба. Дверца открылась. Все стенки короба были зеркальными. Эту хитроумную штуковину Леонардо смастерил специально для Салаи, чтобы тот, войдя внутрь и затворив дверцу, мог рассматривать себя со всех сторон. Этот модник буквально переселялся в зеркальное нутро шкафа, когда обзаводился очередным нарядом. Леонардо подтолкнул ногой дверцу, и она заняла такое положение, при котором он мог видеть отражение спальни. Там, в темноте, проснувшийся Салаи шарил рукой в ящике прикроватного столика.

– Джакомо, – тихо окликнул его Леонардо.

Салаи тихонько опустил в карман монеты, которые только что стащил.

– Я решил, что ты пошел прогуляться.

– Ты просил, чтобы я обучал тебя. – Леонардо пинком закрыл дверцу зеркального короба. На проделку Салаи он не сердился, ведь и сам был когда-то бедным молодым человеком, которому не хватало денег даже на новую пару чулок. – Иди сюда. Садись. Будешь учиться.

Салаи пересек кабинет и склонился над остовом летучей мыши.

– Но я хочу быть живописцем, а не анатомом.

– Тот, кто одержим искусством, но пренебрегает наукой, подобен капитану корабля, выходящему в море без компаса. Он обречен двигаться вслепую. – Леонардо зажег свечу и водрузил на нос очки. – В дни моей молодости многие церкви дозволяли врачам и художникам изучать мертвые тела. Я тогда собственными руками взрезал сотни трупов. Но времена поменялись… – В последние годы он обходил церковь за церковью, упрашивая святых отцов допустить его в мертвецкую, но везде встречал отказ. Настоятели двух церквей пригрозили отдать его под арест, а третий даже вознамерился изгнать из него дьявола. – Сегодня нам приходится довольствоваться лягушками, птичками да летучими мышами. – Леонардо срезал скальпелем кусочек перепонки с изгиба крыла, поднес к свече и стал разглядывать через увеличительное стекло.

Салаи отошел от стола и взял в углу роскошный бархатный плащ – подарок, полученный Леонардо от самого герцога Моро в качестве благодарности, – Леонардо тогда исполнял роль распорядителя торжеств и увеселений по случаю герцогского бракосочетания.

– Если уж вы, мастер, желаете посвятить эту ночь работе, займитесь лучше росписью для алтаря…

Не слушая Салаи, Леонардо торопливо записывал что-то в блокноте. В такие минуты новые идеи молниями вспыхивали в его мозгу, и он, не в состоянии ждать, пока высохнут чернила, царапал пером по бумаге справа налево, чтобы не размазать написанное.

– Как бы ревностно ни охраняла природа свои тайны, в конце концов она раскроет их пытливому ученику.

Салаи завернулся в плащ Моро, покрутился в нем перед зеркальным коробом.

– Кстати, я слышал, как, уходя, монахи обсуждали ваше «Поклонение волхвов».

Леонардо вновь поднес скальпель к кожаной перепонке крыла. Он был не расположен думать о братьях-монахах. Только не сегодня.

– Помнишь, я советовал тебе изучить каждый штрих на картинах Мазаччо, каждый отдельный мазок кисти, чтобы ты получил представление о том, как они складываются в единое целое? Так и в анатомии. Каждая жилка, каждая мышца и каждый волосок соединительной ткани незаменимы, ибо выполняют свою отдельную функцию…

– Они говорили о том, что уже двадцать лет прошло, а «Поклонение» все еще не завершено. Один, толстый такой, ворчал: мол, Леонардо нарочно сбежал тогда из Флоренции в Милан, дабы не заканчивать картину. Особенно он упирал на тот факт, что ее тоже заказал монастырь и тоже для украшения алтаря. Он утверждал, что вы никогда не доводите до конца работы, заказанные церковью. – Салаи стянул ворот плаща у шеи. – И что вы вообще не веруете в Бога.