Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 2

Могу бродить по коридору и придумывать желание (я бы руки оторвала дизайнеру, подделавшему коридор под длинную, выплывшую на поверхность синеватую вену). Темнеет, врачи уйдут домой, останутся не выписанные старушки в палате. Может, им пригодится мое имя?

Плавая мимо сияющих синевой дверных стекол, я оказалась у поста медсестер, это где-то в центре коридора. В центре сообщили секрет: во-первых, я больная, во-вторых, нужно делать клизму и на операцию ехать голышом.

А я-то подошла в центр и спросила: «Как одеваться?» Хорошо хоть брови накануне покрасила. Видимо, Л. А. был прав, что велел приехать в десять утра. Как выяснилось несколько позже, больница — это не увеселительное заведение. А жаль. Я скорчила рожу и по совету сестер побежала в ординаторскую сообщить, что я есть не буду (возможно, никогда). Фиг вам. (Попросить противошоковое?) Тот же анестезиолог (а может, и не он, но тоже абсолютно зеленый) жалостно сказал:

— Это завтрашняя вена?

Царь, не оборачиваясь, кивнул.

— Лучше проклизмиться, а то после наркоза тяжело.

Вероятно, где-то здесь, удаляя имя собственное и превращая тебя в диагноз, больница радостно поглощает твое привычное сознание. Здесь — другая свобода. Замыкая пространство бело-синими призрачными дверями палат, прикроватными тумбочками и однокрылым водянистым коридором, она отбирает привычки, условности и даже мечты. Есть только назначения и желание выполнить их с точной безусловностью. Приходящие к тебе из мира люди уже несут другой заряд жизни — жизни, которую ты забыл, вот так сразу, выполнив странное «привыкать». Я пометалась в палате: клизма — это слишком страшно. Сначала мне захотелось спрятаться, чтобы меня не нашли, потом достала рюкзак — собраться домой, почти заплакала, не соображая, почему так боюсь «клизмиться», и поняв, что делаю что-то не то, что из-за этого из больниц не уходят, я выбежала в коридор звонить своей подруге.

Мы стоим с Викой в туалете у окна, обнимаемся и плачем. В окнах напротив горит желтый домашний свет, а не белый, как здесь. Вика ехала в пионерский лагерь в Крым. Автобус вылетел с серпантинной дороги. Она сидела рядом с папой. Напротив, у своего папы на коленях, сидела маленькая девочка и ела черешню. Отец выковыривал ей косточки и давал только мякоть, потом протянул горсть Вике. Последнее, что она помнит, — маленькая девочка вылетает в окно, а на каких-то кустах висит чья-то сандалия, черешня и рука с часами. Вика тогда ослепла. Ей делают не первую операцию. Она уже видит. Всех, кроме своего папы. Папа у нее погиб.

Мы плачем, рассматривая сквозь прыгающий желтый свет чужое безболезненное благополучие.

— Ну, хватит, — говорит Вика, — плакать нельзя. Если увидят, накажут.

Наказанным детям медсестры делали клизму или раздевали и ставили на стул в палате или в столовой во время общего ужина. Дисциплина — важная часть власти, часть больничной жизни. Кому об этом расскажешь?

— Если бы Завтрашней Вене сказали об этом заранее, — плакалась я подруге, — я бы перестала есть за два дня, и никакого кофе с утра, даже если он пахнет остро и сладко, понимаешь, когда я вдыхаю кофе, мне кажется, я взлетаю, как счастье. И йогурт долой.

— Клизма — это прекрасно! Дали́ бы одобрил! Понимаешь?

Выставка Дали, которую мы посетили почти перед больницей, была веселой. Мы выкатились из здания на Волхонке, пружиня от смеха, очередь, мимо которой мы шли, оглядывалась.

— Девочки, что там? — спросил нас бледный мужчина с тростью.

— Ужасно смешно! Не художник — восторг! Обхохочешься.

— Серьезно?

— Ха-ха-ха! Очень!

— К тому же, бесплатное очищение организма! Люди платят деньги, а тебе — пожалуйста! — разумно утешала далианская подруга.

— Пожалуй, — согласилась я, рассевшись на подоконнике и наблюдая за лифтом, который открывал двери и показывал, кто у него внутри: за врачами стояло что-то розовое и вздыхало, — ой!

— Что там у тебя?

— Так, что-то розовое проехало на лифте.

— Дали бы зарисовал.

После сведений о «клизмиться» особенно нас порадовал феназепам, который я попросила медсестер не давать. Все это в своей неожиданной логике развеселило, и, обсуждая по телефону с моей далианской подругой способы бесплатного очищения организма, нарушая всякие покойные настроения режимного острова, мы несколько раз с восторженным смехом повторяли:

— Сделать клизму, выпить феназепам и проснуться в… в тепле… вот и утро наступило!

Я успокоилась, беспричинный страх ушел. Может быть, у меня не было аппетита, а может, в том непрочитанном тексте есть пункт 3.6.4. «выполнять, что обещала» — есть я перестала. И так, на всякий случай, с семи вечера перестала пить.