Зато вести разговор оказалось не так-то просто. У всех были знакомые на флоте, Анны уклончиво отвечала на вопросы про лейтенанта Чарли Смита, но следом сыпались новые. С этим интервью она все же справилась и поспешно уткнулась сначала в “Таймс”, затем в “Джорнал американ”. И наконец, в “Трагедию Зет” Эллери Куина.
– Ты платье захватила? – вполголоса спросила она тетю.
– Несколько, – ответила Брианн. – Одно краше другого. Но доставать их еще рано. – И прошептала в самое ухо Анны: – Насладись неделькой брака, траур потом наденешь.
Поезд мчался на север; по реке Гудзон разбрелась целая флотилия военных судов. Точно так же Анна ездила с матерью и Лидией в Миннеаполис, но на ее памяти поезда так быстро не мчались. На переездах “Пэйсмейкер” громко гудел, и вывешенное на просушку белье еще долго трепыхалось на веревках, точно стая испуганных скворцов. По коридорам бродили солдаты, играли в карты и вышвыривали из окон окурки. Бешеная скорость вызвала у Анны трепет ожидания чего-то нового. Она неотрывно смотрела в окно, там раз за разом возникали неоглядные города, быстро свертывались и исчезали. Встречные составы пролетали с чудовищной скоростью.
Анна вздремнула и проснулась, когда поезд прибыл в Скенектеди; предвечернее солнце позолотило тянувшиеся вдоль путей фабричные здания. А в Бруклине она сейчас шла бы вместе с Роуз с верфи после рабочего дня, а может быть, пила бы с водолазами пиво в “Овальном баре”. Острое чувство, что ее с корнем вырвали из обычной налаженной жизни, сменилось тупой болью. Что значит уехать далеко… Письмо из Скенектеди пришло бы в Нью-Йорк за сутки. На разговор по телефону понадобилась бы куча мелочи, и вдобавок его то и дело прерывала бы телефонистка. Далеко она заехала.
К закату они прибыли в Сиракьюс и пошли в вагон-ресторан ужинать. Обе взяли куриные котлеты и за едой шепотом обсудили дальнейшие планы: лейтенант Аксел все-таки договорился, Анна получит место на верфи на Мэр-Айленде и будет работать водолазом, пока ее беременность не станет очевидной. Тогда она возьмет отпуск, родит ребенка, подыщет для него няню и вернется на работу уже вдовой.
– Надеюсь, мама приедет, – сказала она.
Брианн сразу надулась.
– А из присутствующих тебе никто не подходит?
– Так ты же детей терпеть не можешь, – рассмеялась Анна.
– Не всех.
– Называешь их паршивцами.
– По некоторым сведениям, бывают исключения, с которыми я очень даже мила.
Анна вскинула голову:
– Ты готова нянчиться с младенцем?
Почему-то этот вопрос прозвучал как предложение. Анна видела, что тетка взвешивает ответ, на ее выразительном лице появилась редкая для нее мина глубокого раздумья.
– Возможно, это – единственное, чем я еще ни разу в жизни не занималась.
Когда они подъезжали к Рочестеру, от прошедшего дня на западе горела лишь ярко-оранжевая полоса. В открытые окна ветер доносил с возделанных полей характерный запах земли и зелени. Справа простиралось озеро Онтарио, иссиня-черное. Анна живо представила себе Роуз, свернувшегося в кровати малыша Мелвина; Роуз дочитывает последнюю главу детектива Джека Эшера. Баскомб уже, наверное, проводил Руби на трамвае до дому и поехал обратно, в свою меблированную комнату. Эти картины вставали перед Анной словно наяву, но теперь она уже не страдала, она смирилась. Все это осталось в прошлом и таяло в космической дали: так она платит за то, что очертя голову рванулась куда-то, поддавшись на посулы этого оранжевого пламени. Она по нему изголодалась, и пусть будет что будет.
Поезд с грохотом мчался на запад; вдруг Анна резко выпрямилась. Ей вспомнился отец. Наконец-то она поняла: Так вот как он, значит, поступил!
Эдди сидел в парке напротив кинотеатра “Эмпресс” и не сводил глаз с входной двери: оттуда должна была выйти Анна. Она смотрела киножурнал “Миссури, линкор Военно-морского флота США”; линкор был построен на Бруклинской верфи, до замужества Анна работала на ней почти год.
Отец хотел пойти вместе с ней посмотреть кино, но она отговорила:
– Ты пропадал невесть где, – сказала она, – и не поймешь, из-за чего столько шуму.
– Можно, я тебя подожду?
– Ты волен делать что хочешь.
Эдди приободрился. Пока что его нынешний приезд складывается лучше, чем первый: тогда он сел в Сан-Франциско на электричку и на ночь глядя позвонил в дверь ее убогой квартирки. Из-за двери донесся плач младенца, и настроение у Эдди сразу упало. Он уже решил улизнуть по-тихому, но тут дверь отворилась, и перед ним возникла она, Анна, только взрослая; она пристально вглядывалась в его лицо.
Читать дальше