Юрий Ситников - Если у вас нет собаки…

— Друж?!

Друж жалобно затявкал, мол, да, это я. Я! Исхитрился вот, стою на дрожащих задних лапах, опираюсь дрожащими передними на спинку сиденья, лижу тебе щеку. А ты все не реагируешь!

— Друж, плохо мне. Совсем плохо… Холодно, тело меня не слушается.

Скажи, что мне сделать, скулит Друж. Был бы он человеком, обязательно бы помог, а от собаки какая помощь. Рук нет, чтобы вытащить хозяина из машины, человеческой речью не наделен, чтобы позвать на помощь. Одна надежда — уповать на чудо. Ох, ну это же глупо — ждать чуда. Какие тут чудеса, когда кругом тьма-тьмущая, метет метель, завывает ветер и небо, будто оплакивая попавшего в беду человека, разразилось скорбным плачем. Его заледеневшие слезы-снежинки падают на землю, заметая пути-дороги. А заодно заметая уверенность, иллюзии, веру и ту самую надежду на чудо. Нет, чудо сюда и не забредает, слишком мрачное место, безлюдное — холодное пристанище сбившихся с правильной тропы путников.

— В бардачке нет телефона, — сказал Денис Евгеньевич. — Выпал, наверное. Мне не нагнуться, Друж…

Друж был готов принести себя в жертву, был готов умереть, только бы голос хозяина обрел былую уверенность и силу. Никогда Денис Евгеньевич не разговаривал с ним голосом безнадежности, никогда не задерживал во время разговора дыхания, не хрипел, не выглядел слабым и беззащитным. Друж всего-навсего пес, но у него хорошо развито шестое чувство; сейчас оно сообщало, что хозяин очень плох.

— Друж… Мне бы выбраться из машины. Возможно, получится доползти до дороги.

Несмотря на слабость, Денис Евгеньевич не переставал говорить, предпринимая попытки открыть переднюю дверцу. Друж слушал хозяина, смотрел, как тот снова и снова напрягает руку, стонет от боли, но не сдается.

— Один раз нам с тобой повезло. Ты не ослышался, повезло. Мы с тобой живы.

Друж просунул морду между передними сиденьями. Денис Евгеньевич изловчился и коснулся отекшими пальцами кончика холодного носа.

— Ну, привет, дружище!

Друж заскулил.

— Нос у тебя холодный — это хорошо. Хорошо, Друж! А я изрядно поломался. Рука сильно болит, по-видимому, вывих. И ноги чужие. Боюсь, перелом стоп.

Друж лизнул Денису Евгеньевичу пальцы. Нам бы выбраться отсюда. Наш главный враг — мороз. В машине окоченеем, печка не работает. Ты меня понимаешь, Друж?!

Конечно, он все понимал, вернее, чувствовал: оставаться в салоне на ночь — значит обрекать себя на верную гибель.

Мучительную, болезненную гибель. Этого нельзя допустить.

Потоптавшись на сиденье, Друж выскочил из машины. Лапы утопли в снегу, Друж начал прокладывать себе дорогу грудью, причем в буквальном смысле. Он проламывал скованный настом снег, подпрыгивал, вытягивая шею, подавался вперед, расчищая снег мощной грудной клеткой.

В тот момент он противостоял не только непогоде, Друж противостоял всему миру. Ради себя, ради хозяина и их общего спасения.

Друж бросил вызов вьюге. Шаг за шагом, прыжок за прыжком, ему удалось обежать машину и остановиться возле заклинившей передней двери. Денис Евгеньевич сражался с дверью.

— Никак, — сипло сказал Денис Евгеньевич, увидев вставшего на задние лапы Дружа. — Не могу открыть… Не получается…

Друж просунул голову в салон, начал гавкать. Не сдавайся, говорил он. Пробуй! Не опускай руки. У меня же получилось добраться до тебя, получилось заглушить боль в лапе и побороть головокружение. Получится и у тебя. Ты только не сдавайся! Ну же! Еще разок, давай, действуй.

Не в силах видеть, как его любимец заходится в судорожном лае, Денис Евгеньевич призвал на помощь все свое мужество, — к сожалению, его осталось до обидного мало, — проделал несколько торопливых движений, услышал щелчок, свидетельствующий, что дверца наконец поддалась, и в изнеможении откинулся на спинку сиденья.

Дениса Евгеньевича мучила боль в спине и груди, ему не хотелось думать о худшем, но все указывало на ушиб позвоночника.

— Дай мне пять минут, Друж. Я оклемаюсь, и мы с тобой что-нибудь придумаем. Живы будем — выползем к людям.

Труднее всего было поднять правую ногу. Чувствительность вернулась, вместе с ней появилась распирающая боль в ступнях и коленях. Денис Евгеньевич осторожно поставил ногу на уступ, поморщился, ухватившись здоровой рукой за край сиденья. Друж выжидательно смотрел на хозяина.

Ну, читалось в его взгляде, а дальше что?

Денис Евгеньевич поднял голову. Чтобы выбраться из кювета, ему придется ползком забираться наверх, а это шесть-семь метров, плюс необходимо доползти до места подъема. Еще лишних десять метров. Сил явно не хватит, в любой момент он может потерять сознание, а это неминуемая смерть. Или жизнь инвалидом. Ему ли не знать, какими последствиями грозит обморожение.