Джером Чарин - Смуглая дама из Белоруссии

Убрав кисет, он спросил:

— Слышь, ты, умник, тебя как зовут?

— Меня? — переспросил я.

Хайми, должно быть, смотрел на меня и думал: чокнутый — но я знал, что делаю.

— Меня?

— А кого? — сказал третий подпевала, наблюдая, как Джо закуривает, и чуть не пуская слюну. — Говори давай.

— Бенни. Бенни Липковиц.

— Говорил я тебе, этот сучонок — брат Липпи! Сколько тебе лет?

— Мне? Семь с половиной.

— А его как зовут? — спросил второй подпевала, показывая пальцем на Хайми.

— Его-то? А он Хайми. Хайми Липковиц.

— Ого! Это сколько ж у Липпи братьев?

— А он мне не родной — двоюродный.

— Да один черт. Левша, отдай ему шарики.

— Шутишь! — возмутился первый подпевала. — Кто ж трофеи отдает? Спроси у Шефа!

Джо Крапанзано коротко кивнул — ну чисто Кэгни или Рафт [8] Джеймс Фрэнсис Кэгни-мл. (1899–1986), Джордж Рафт (1901–1980) — американские актеры, прославившиеся ролями гангстеров. , и дружок его вернул коробку Хайми. А потом наподдал Хайми под зад, но не сильно, а Джо мне чуток подмигнул — так, чтобы никто не заметил. Чтобы вот так подмигивать, большая сноровка нужна. Шик! А потом они ушли.

— Грязные ублюдки, — сказал Хайми и заплакал, но прежде сосчитал свои стекляшки.

А потом раздухарился — дескать, как это мне пришло в голову сказать Мокрушникам, что его зовут Хайми Липковиц!

— Ну ты тупица, Хайм, честное слово. Не думай они, что ты Липковиц, твои кишки уже валялись бы на тротуаре. В нашей округе фамилия Липковиц творит чудеса!

Хайми немного куксится, и я подозреваю, что ему обидно за свою фамилию. Нет, Московиц, конечно, фамилия неплохая, я не отрицаю, но с Липковиц ей не сравниться, факт! Кого хочешь спроси. От Фриман-стрит до Уилкинз-авеню, от Кротона-парк до Южного бульвара — все, буквально все знают Липов! Есть только одна фамилия, которая для школы 61 значит больше, чем фамилия Липковиц, и фамилия эта — Крапанзано! Фамилия Крапанзано на слуху у всего Восточного Бронкса, потому что брат Джо, Энди, который гангстер, однажды отрезал у женщины сиську и спал на ней, как на подушке. Что вы хотите, с такими парнями Липпи не потягаться. В общем, в школе 61 числятся всего два Липковица — Липпи и я. Да шестеро Крапанзано, все как один киллеры, даже девчонки. Мари, Фрэнки, Мелкий, Тилли, Мигун и Джо. Крапанзано — вне конкуренции, они самая крутая семейка в мире. Вот это клан! Всего их тринадцать, считая Рокко и Джулио, те сейчас в тюрьме. Порой мне тоже хотелось бы стать Крапанзано, но для этого надо ж гоем быть, а это уж дудки.

Хайми снова сосчитал свои шарики и заявил, что одного не хватает, и я — невелика потеря! — отдал ему из своих. Лишь бы не ревел только. Он спросил, что значит «Мокрые ушики», и я объяснил (прочитал в «Пиноккио»), что это что-то вроде убийц. Затем мы пошли домой. Мы жили на Сибэри-плейс, а Крапанзано — в квартале от нас, на Чарлотт-стрит. Мамы дома не было, так что пришлось идти на крышу и спускаться по пожарной лестнице. Липпи сломал для меня шпингалет на кухонном окне, чтобы я мог в любой момент попасть домой. Мама грозилась: если меня застукает на таком — прибьет, но она вечно забывала оставить ключ. Она работает в одежном магазине у нас на первом этаже, а что я буду каждый раз, как дурак, туда за этим гребаным ключом таскаться. Да еще этот чувак, мистер Фокс, владелец магазина, меня терпеть не может, да и я его тоже. То есть он, скорее, не меня ненавидит, а Липпи, но если кто ненавидит моего брата, пусть ненавидит и меня! Липковицы — это клан, как Крапанзано, и мы всегда заодно. Так что я влез через окно и намешал себе кукурузных хлопьев с изюмом и молоком плюс сделал сандвич с горчицей. Все, даже Липпи, считают, я псих, что ем столько горчицы, но я ее обожаю. И вообще, с каких это пор запрещено есть сандвичи с горчицей? Кому от этого плохо? Потом я почитал комикс. Чудо-женщина [9] Чудо-женщина — принцесса амазонок, один из самых популярных персонажей золотого века комиксов. Посвященные ей выпуски выходили на протяжении 70 лет, начиная с 1941 года. билась с целым племенем африканских амазонок, когда домой вернулась мама. И давай меня пилить. Любит она меня очень, вот почему.

— Ну что ты будешь делать, лазает, что твоя обезьянка! — причитала она. — В окошки лазает. Помяни мое слово, однажды ты свалишься и… А Лео где?

Я решил чуток потянуть время и стал кашлять и чихать, но мать не проведешь. Она не дурочка!

— Гляньте, да у него в носу целое производство!

Она вынула платок, заставила меня высморкаться, а потом спросила: