Энн Пэтчетт - Прощальный фокус [litres]

Сабина отхлебнула кофе и окинула взглядом кухню, где одного убили, а другой рассадили затылок.

– Да, вопрос на засыпку!

– Ну, намекни хотя бы. Ты разузнала там все, что хотела знать о Парсифале?

– Да, разузнала. Ему очень плохо здесь было. В тысячу раз хуже, чем в его выдумках. Он был очень близок со своей сестрой. Она мне много чего рассказала. По крайней мере, теперь я поняла, почему он так хотел переменить себе прошлое, переделать биографию и начать жизнь заново. Я больше не злюсь на него за эту ложь. Это ведь и не ложь была. И дело было не во мне.

– Да что же у него за такие ужасные родственники, что ему пришлось пересоздавать себя заново? – В материнском голосе зазвучали знакомые Сабине тревожные нотки – предвестники ультиматума.

– Они не ужасные. Сейчас ничего ужасного тут не происходит. Были огромные проблемы с отцом, но он умер.

– Возвращайся домой, Сабина!

– Я вернусь.

– Когда?

– На следующей неделе Берти выходит замуж. Я надписываю приглашения. Думаю, я должна дождаться свадьбы. А после вернусь. Обещаю.

Мать помолчала, давая дочери понять, что не такого ответа она ждала.

– Мама?

– Да?

– Хочу задать тебе один вопрос. Уж не знаю почему, но он у меня из головы не выходит. Наверное, времени свободного много, а дни здесь тянутся ужасно долго… – Сабина замялась, не зная, как продолжить.

– Так что ты хотела узнать?

– Где ты познакомилась с папой?

– Ты же знаешь. В Израиле.

– А до этого вы не знали друг друга? В Польше?

– Зачем спрашивать об этом бог знает из какой дали? Ты живешь в пяти милях от нас. Возвращайся домой, там и спросишь.

Сабина покрутила телефонный провод. Затем, что Парсифаль за все годы, что был рядом с ней, тоже ничего ей не рассказывал!

– У меня есть деньги заплатить за межгород. Вы же оба родом из Польши.

– Польша – это целая страна, Сабина. Это все равно что сказать: «Вы же оба из Калифорнии».

– Ты познакомилась с ним еще в Польше?

– Да.

– В молодости?

– Мы не были знакомы. Мы встретились с ним на вокзале. Вот и все.

– Все? Вы были не знакомы, но ты встретила его на вокзале и запомнила? Вы разговаривали?

Мать кашлянула, возможно желая намекнуть Сабине, что подобные разговоры пагубны для ее здоровья. Сейчас она наверняка стояла в кухне. На звонки она всегда отвечала оттуда. Слушала собеседника, облокотившись на столешницу и глядя в окно, где колибри круглый год погружали клювики в поилку со сладким сиропом.

– Это было, когда нас первый раз везли, не позже. Я потеряла свою сумку с завтраком. Толпа была такая большая. Сумка выскользнула из рук. Твой папа увидел, как я сижу в зале ожидания, и дал мне половину сэндвича. А потом нас рассадили по разным поездам. Вот и все.

– Все? Ты всего лишь раз увидела его и потом встретила в Израиле?

– Именно.

– И как это было? Ты узнала его после стольких лет?

В трубке опять настала тишина, а потом Сабина услышала голос отца. «Рут?» – позвал он.

– Я здесь, – глухо отозвалась она. Должно быть, прикрыла трубку рукой. А затем, уже отчетливее, продолжала: – Сэндвич мне крепко в память засел. Я ведь после этого сэндвича долго еще ничего хорошего от людей не видела. И к тому же у отца твоего было такое красивое лицо, что я его нет-нет да и вспоминала. Времени у меня тогда было в избытке, как у тебя сейчас в Небраске.

Да, лицо у отца было красивым. Сабина его унаследовала. Она догадывалась, как выглядел отец в молодости. Каким добрым он был, когда угостил девушку на вокзале, не подав даже вида, что делает это из жалости. Наверняка заверил ее, что попросту не одолеет сэндвич, что она здорово удружит ему, съев половину.

– И где же ты опять его увидела?

– В Яффе. Про это я тебе рассказывала. Он работал в дорожной бригаде, а я – на клубничной ферме.

– И он увидел тебя на улице и спросил, не из Польши ли ты, а ты ответила: «Нет, я из Израиля».

– Мы оба узнали друг друга, но не признались в этом. Тогда все иначе было, и люди не привыкли все выкладывать как на духу. В тот вечер мы поужинали вместе.

– Ты, должно быть, ужасно обрадовалась, когда его увидела.

– Я была рада, что твой отец жив.

Рада, что отец жив, что поделился с ней сэндвичем, что она приняла угощение, что они, так или иначе, снова встретились и что благодаря этой встрече вот она, Сабина, которая теперь в Небраске.

– Вы с ним об этом говорите сейчас?

– Нет, теперь уже не говорим.

– А ты об этом вспоминаешь?

Мать секунду размышляла над ответом.