Макс Фрай - Не мешки [litres]

Короче, я зачем это всё записываю. До меня только дошло, что человеческий организм так поступает всегда. То есть, когда нет ресурса на полноценное восприятие (а у кого он есть? – вопрос риторический, и так понятно, что ресурса всегда недостаточно, когда достаточно, ты уже не то чтобы именно человек), эта гадина всегда будет первым делом улавливать неприятные, опасные сигналы, несущие, по его первобытному мнению, угрозу отдельно взятой органической жизни на земле.

И теперь мне наконец стало понятно, откуда взялась неразрывная связка «ужасы-мистика»: всем (большинству – бессознательно) хочется т. н. «чуда», то есть чего-то сулящего надежду на выход из тюремной камеры повседневности, но именно в этой области восприятие особенно неразвито у нас (собственно, потому «чудо» и считается «чудом», что опыт его восприятия – огромная редкость). Вступить в эту область хочется, а организм, кряхтя и охая от бессилия, самоотверженно кидается воспринимать страшное и опасное, хотя кроме страшного и опасного в этой области вообще-то дофига всего (и в первую очередь, радость, но её организм игнорирует: радость не опасна для жизни, не будем тратить наши скудные ресурсики на неё).

В общем, жизнь человека на пороге чудесного – сплошной непрерывный хронический насморк, позволяющий унюхать только вонючую пепельницу, да кошачье говно в лотке. То есть, регулярно ощущать немотивированный ужас, хладные прикосновения щупалец Ктулху, и больше ничего, потому что на остальное (гораздо более интересное) тупо не хватает возможностей, Стивен фхтагн.

В предновогодний вечер незнакомые люди на улице два раза просили у меня зажигалку и оба раза не смогли ею воспользоваться. Первый молодой человек долго и безуспешно пытался разжечь отсыревший бенгальский огонь, второй поджёг фейерверк-бомбочку, кинул вдаль, но ничего не случилось; «впервые в жизни мне попался брак!» – сказал он, пытаясь скрыть разочарование.

После первого раза мне стало тревожно, а после второго наконец-то смешно, потому что – ну это же воплощение главной печали всей моей жизни – что мой огонь не всем впрок.

Ну так ещё бы. Конечно не всем. А что, интересно, может быть впрок всем сразу? То-то и оно.

Можно всё, но не всё желательно; некоторые (немногие, на самом деле) поступки нежелательны до такой степени, что сказать «нельзя» – вполне допустимое упрощение.

Так вот, чего совершенно точно нельзя, так это заводить себе старших товарищей (т. е., людей, на которых мы более-менее долгосрочно полагаемся в каких-то вопросах, в диапазоне от наставников и врачей до, не знаю, технических консультантов и просто житейски опытных приятелей) – нельзя заводить себе старших товарищей, которые тем или иным способом дают нам понять, что без них мы не обойдёмся, пропадём, наши дела пойдут хуже. Даже когда мы сами знаем, что это правда; когда мы сами знаем, что это правда – тем более.

Потому что наипервейшая обязанность любого ситуативного старшего товарища – внушить младшему товарищу уверенность в том, что неравноправность союза – временное явление, что младший товарищ сейчас чуть-чуть поопирается, а дальше поскачет сам, ещё и старшего с собой прихватив. Внушение уверенности в самодостаточности младшего – обязательный фундамент всякой помощи и обучения, без этого фундамента невозможен действенный, устойчивый эффект. Это тот редкий случай, когда можно (и нужно) даже немного приврать: если мы видим, что ситуативно младший ещё долго не сможет обходиться без нашей помощи, всё равно надо сказать ему, что он сможет. Это магический инструмент, а не враньё.

Всё вышесказанное неочевидно, потому что довольно часто старшие товарищи, напирающие на собственную незаменимость, приносят вполне реальную пользу, иногда огромную. Просто почти никто не видит (не ощущает) трещин в собственном фундаменте, образующихся от такого союза. Эти трещины – слишком высокая плата за что угодно, за такую плату не надо брать ничего (тут придётся поверить мне на слово, я вам эти трещины под микроскопом не покажу; впрочем, можно не верить и прийти к тому же выводу лет сорок спустя или даже в следующем перерождении, зато самостоятельно, а так надёжней).

Ну в общем. Обещание: «Ты без меня пропадёшь», – высказанное в любой форме, это наверное самая громкая из сирен тревоги, заслышав которую, следует бежать, отступать на заранее подготовленные позиции, в самом крайнем случае (вокруг нет других врачей, репетиторов, шаманов, юридических консультантов такой квалификации) – учиться внутренне противодействовать этому обещанию, неистово, с огромной силой, на уровне «не убоюсь я зла», – потому что проблема именно этого уровня, не следует её преуменьшать.