Глеб Черкасов - Как мы не стали бандой

Линькович не хотел. Дамы выглядели недурно разве что при подвальном полумраке, да и просто с настроением отчего-то произошел тотальный швах. За потенциальное веселье Кости можно было порадоваться и вдвойне, если бы дамы забрали его с собой: принимать этих гостей ему не хотелось. Линькович закурил и снова посмотрел в сторону Косиевского. Тут скрипка затихла, но мужчины, кажется, этого не поняли и по инерции продолжали ее перекрикивать.

— Все же ты очень сильно рисковал, зачем, неужели нельзя списаться, созвониться, — раздосадованно плескал словами Косиевский.

— Не все можется по телефону, а тут и повод: куча народу из Москвы к хохлам, куча — в обратную сторону, вот и спокойно, — человек широко улыбнулся. — Ну что, посчитаемся и пойдем в другое место, тут ща бордель начнется.

Косиевский махнул рукой официанту и разлил остатки хреновухи из графина:

— Ну раз стоило, так стоило, но все равно это опасно, очень опасно.

Тут его собеседник наклонился через столик и начал что-то оживленно, но запредельно тихо говорить. Стас потерял интерес и начал осматриваться, вдруг будут еще какие-то знакомые. Никого не было, разве что вон тот оплывший козел, с молодой девкой, вроде раньше был при большом торговом доме.

— Вот такой бурелом с колеей, — прозвучало прямо над ухом. Это сказал собеседник Косиевского.

Они уже шли мимо Линьковича, именно поэтому он и услышал то, что, думалось, не услышит никогда.

Стас пришел в себя через полминуты, а потом кинулся за Косиевским и его спутником, сам даже не зная, что спросить первым делом.

заревел Александр Кутиков из всех колонок. Пять метров между Линьковичем и теми, кого он догонял, заполнились непроходимо пляшущей толпой. Стас не сдавался, стряхнул с себя какую-то толстуху, призывно — как ей казалось — изгибавшуюся в том, что она считала танцем.

выл Александр Кутиков, — в эти секунды Стас его ненавидел.

К выходу он пробился только через три минуты. Косиевского и его спутника уже нигде не было. Оставалось только злобно закурить.

Петр Кислицын

(22 ИЮНЯ, РОССИЯ — БЕЛЬГИЯ, 0:1)

— Ну какого же!.. — завопил приличного вида господин, обращаясь и к заведению, и к трем симпатичным девушкам за своим столиком, — ну ведь пять минут оставалось дотерпеть.

Соседние столики поддержали крик дружным гневным гулом. Сборная России снова жидко обсиралась.

— Негр сраный! — донеслось от стойки, возглас относился к бельгийцу, вбившему гол в ворота Игоря Акинфеева.

— Опять сброд привезли вместо сборной, надо вежливых людей посылать, — громко сказал приличного вида господин и гордо оглянулся вокруг, рассчитывая на высокую оценку стремительного остроумия.

Девушки за столиком прилежно захихикали. Они явно не понимали, что происходит на поле, но им нравилось находиться в гуще событий и чувствовать себя настоящими патриотками. Их личики были прилежно раскрашены в цвета российского флага.

Через два столика раздался смех, потом громкий голос обозначил новый поворот беседы:

— Слава Украине!

Здоровый накачанный парень обвел глазами бар, который только-только приготовился поверить в небывалое чудо — сборную России, которая отыграет гол на последних минутах. Его столик дружно откликнулся:

— Героям слава.

От стойки отлепился невысокий мужичок.

— Кому там сала?

— Дядя, сиди на месте, соси пивко, не гавкай, — презрительно посоветовал ему парень, едва глянув вниз на неожиданный источник звука, — а то на лысину плюну.

О дальнейшем очевидцы врали по-разному.

Кто-то говорил, что невысокий мужичок каким-то странным шагом приблизился к большому парню, наступил ему на подъем стопы и под крик боли ударил под дых так, что тот лег и больше не вставал. Другой очевидец утверждал, что было все так, но не сразу, а сначала, ускользнув от замаха, мужчина приблизился к столу, за которым славили Украину, ударил носком под коленную чашечку одного из друзей качка и тут же двинул ему в челюсть. А уже потом вернулся к первому герою. Еще один запомнил только рухнувший стол, двух корчащихся от боли людей и крик третьего: «Мы же пошутили, мы за Россию, мы за Новороссию!» Патриотический крик избавил его от лишних побоев. Так, пощечина. А то, что упал со стула, так это сам. Никто не неволил.

Мужичок хотел обратно к стойке, к кружке, но тут его при поддержке двух охранников атаковал господин приличного вида.