Дарья Димке - Снегири [litres]

Обычно я просыпалась раньше Мелкого и первым делом выбегала на залитое солнцем крыльцо. Доски были еще холодные. Ступать по ним босыми ногами было прохладно и зябко, но тело быстро согревалось на солнце. Было хорошо потянуться во весь рост и добежать по холодной солнечной доске до калитки. Потом я возвращалась в дом, будила спящего, окутанного одеялами Мелкого, и мы шли за водой. Водопровод у нас был, но считалось, что вода, взятая из баков, которые находились неподалеку от нашего участка, вкуснее. Баки были огромные, а вода в них ледяная. После этого мы помогали бабушке собирать на веранде завтрак и обсуждали планы на день. Наши с Мелким планы всегда включали обход соседей. Сначала мы проверяли, кто из наших друзей уже приехал. Друзей было двое: Виталька жил через один дом от нас, а Серый – далеко, в соседнем садоводстве, которое было расположено ближе к лесу. На майские праздники они обычно не приезжали, но мы на всякий случай сначала заглядывали к ним. Потом мы шли проверять знакомых бабушек. Бабушек было много, садоводство состояло преимущественно их них. С некоторыми мы дружили и скучали по ним зимой. Особенно мы любили бабу Иру и бабу Любу. Дедушка говорил, что они мать и дочь. Наверное, это была правда, хотя возраста настолько старых людей мы не различали. И баба Ира, и баба Люба находились далеко за пределами древности, то есть были значительно старше дедушки с бабушкой. Определять возраст таких людей умели только взрослые. И баба Ира, и баба Люба всегда носили платочки, умели прясть и даже научили нашу маму, и делали квас на хлебе: трехлитровые банки, наполненные золотисто-желтой жидкостью, в которой плавали кусочки и корочки хлеба, стояли на специальной лавочке около их дома. Еще у них всегда были маленькие сухарики из черного хлеба, густо посыпанные солью.

Участок бабы Иры и бабы Любы отличался от всех прочих участков в нашем садоводстве, потому что у них не росло полезных овощей, а только цветы и смородина. Мы думали, это потому, что бабушки очень старенькие и у них уже нет сил и времени на полезное, а есть только на любимое и красивое. Ведь чтобы выращивать полезное, нужно было все время работать, как все остальные люди в садоводстве, а цветы, которые у них росли, – ромашки, дельфиниум и анютины глазки, росли просто так и просто для красоты.

У нас тоже были цветы, но не так много, потому что все место занимали овощи. Правда, у нас было очень много колокольчиков, которые по-настоящему назывались «водосбор». Колокольчики были самых невероятных цветов, не только синие с желтым, как в лесу, но и розовые, фиолетовые и красные. Их разводил дедушка. А еще у нас были ландыши, они росли в старой автомобильной шине, вкопанной в землю, жарки в тени около дома, ярко-оранжевые и светящиеся, и лилии-«саранки». Все эти цветы дедушка специально выкопал в лесу и посадил перед домом рядом с зарослями ночной фиалки. Другие бабушки в нашем садоводстве выращивали астры и гладиолусы. Они мне не очень нравились, но когда я пошла в школу, дедушка выделил специальную грядку и посадил их, чтобы на первое сентября у меня был букет для учительницы. Это были школьные цветы – пышные, громоздкие и осенние. Они росли аккуратными, скучными рядами на грядке, как какая-нибудь свекла или капуста, и совсем не пахли. Единственное, что в них было интересного, – название. Красно-желтые гладиолусы с фиолетовой серединкой почему-то назывались «Улыбка Гагарина», а огромные фиолетовые астры, кончики лепестков которых были серого цвета, – «Седая дама».

Кроме бабы Иры и бабы Любы были другие бабушки, с которыми мы просто приятельствовали: беседовали, но, как правило, не принимали приглашения зайти. Однако иногда они очень просили, и мы соглашались. В тот день мы пришли вечером. На крыльце сидели несколько бабушек, и они помахали нам, приглашая войти. Они спросили о здоровье бабушки с дедушкой, попросили передать им привет и обещали как-нибудь зайти, потом поинтересовались нашими делами и выдали мне и Мелкому по конфете-подушечке. Мы уже собрались уходить, как вдруг одна из бабушек сказала: «Ребятишки, пописайте мне на ногу, а то суставы что-то мучают». Мы окаменели от ужаса. Она сказала это так, как будто это предложение было абсолютно нормальным, а не свидетельствовало о том, что она, по всей видимости, только что сошла с ума. Мы не могли сдвинуться с места, а старушки совершенно спокойно на нас смотрели.

Первым пришел в себя Мелкий, он схватил меня за руку и потащил к калитке. Мы развернулись и побежали. Убегая, мы слышали недоуменные голоса бабушек, но боялись оглянуться: вдруг они гонятся за нами? Задыхающиеся и мокрые от бега и страха, мы влетели на веранду. Бабушка, которая чистила картошку к ужину, и дедушка, чинивший сломанную лампу, удивленно посмотрели на нас. Я едва смогла произнести: «Они сошли с ума!» И, мы, перебивая друг друга, рассказали об ужасных событиях. Бабушка с дедушкой переглянулись. Бабушка нахмурилась, отложила недочищенную картофелину, взяла свои сигареты и сказала дедушке: