Татьяна Виноградова - Непростые истории о самом главном [сборник рассказов]

Девушка подняла голову и совсем близко увидела испуганное лицо водителя «калины». Её резко толкнуло. Ганя ещё слышала звон бьющегося стекла, вопли «Милиция! Девку задавило!», детский плач и утешения чьей-то мамы. А вот и сирена… Ганя подумала, что упала в лужу: голове было как-то уж очень мокро. Последние мысли вытекали тоненькой струйкой. Думать не хотелось. И глаз открывать тоже. Вот её сейчас кто-то поднимает, а ей так хочется спать…

Случайный свидетель точно видел, как девушка, переходя дорогу, почему-то вдруг замерла, как её сбила выехавшая из-за поворота машина, как она упала на асфальт и как вокруг головы страшным алым нимбом растеклась тёплая кровь.

Пётр не стал ждать. Он всё помнил и не собирался сидеть без дела. Едва дотерпев, пока его отпустят из отделения, стремглав полетел в сторону магазинчика с книгой, смутно надеясь, что тот работает круглосуточно. Нашёл, хоть и с трудом. Долго петлял по туманно пахнущим улочкам и всё никак не мог высмотреть нужную. В конце концов, просто доверился интуиции и пошёл туда, куда вели его ноги. Наконец-то! Лавка стояла на месте, утопала в редком для города тумане, словно готовясь нырнуть. Толкнул дверь — та поддалась с лёгким скрипом. Рядом с входом (он же выход) сидел добродушный старичок. Петр не обратил на него внимания и сразу ринулся к стеллажу. Долго, очень долго искал нужную книгу, но всё никак не мог найти. Наконец, переборов мужскую гордость, обратился к старику, который уже давно наблюдал за ним с нескрываемым интересом.

— Тут у вас книга была… Такая… Ну… В обложке…

— А-а-а! — протянул старик, сверкая глазами, — «Колобок», что ль? Так продали давеча. Ты, милок, «Курочку Рябу» возьми. Оч-ч-шень познавательно!

— Хватит издеваться! — нахмурился Петр, — Мужик ты или как? Ты ж сразу понял, что я ищу! Понял — и молчишь!

— Так меня не спрашивают — я и молчу! — всплеснул руками старик.

— Книгу давай! — грубо потребовал Стеклов.

Старичок помрачнел. Он, встал и, вздыхая, нырнул в голодную чавкающую темноту. К удивлению Петра, через пару минут он появился не с книгой, а с двумя обрывками нитей — чёрной и белой — и поцарапанной обложкой для учебника, которые, наверное, уже и не использовали в школах. Старик развернул целлофан и с серьёзным лицом принялся объяснять:

— Вот представь себе два мира: с этой стороны плёнки и с той. Они совершенно одинаковые, но они разделены. И представь себе двух людей, — хозяин лавки зажал нити по разные стороны целлофана, — они так близко, но всё-таки с разных сторон пограничья. И совсем рядом они, и похожи, и книги одни читают, и в одно время просыпаются, — старик закручивал сооружение, следя, чтобы нити не соприкасались, — а встретиться не могут. Но так уж сердца друг к другу стремились, что прорвалась тонкая граница, — в одном месте скрюченный палец проковырял дыру, сумасшедший перекрестил нити и продел по разные стороны, — но не могут они жить в одном мире! Видишь? Одна нитка там, другая — тут. И где одна — там другая заканчивается. Не судьба им рядом быть. Не выдержит их обоих только один мир. Нельзя им друг к другу стремиться! Понял?

Пётр кивнул. В смысл лекции он не «въехал», но уж больно живыми получились образы.

— Понял. Психушка по тебе плачет.

Скрюченный палец ехидно погрозил:

— Тогда зачем ты сюда явился?

И то верно. Пётр глубоко вздохнул, надеясь, кажется, разорвать грудь на части:

— Значит, жить может только один?

— В этом мире, — безжалостно подтвердил старик.

— Тогда пусть она. И… и чтобы не знала… про другую нитку-то…

— Ты у меня ещё торговаться будешь?! — вскипел продавец. — Они тут в чужие миры лезут, развлекаются, а шишки кому?! Я не уборщица какая, порядок за вами наводить! — но тут же остыл, смягчился. Задумчиво раскрутил забавное сооружение. — Несложно всё ж.

— Люблю я её, — совсем тихо проговорил Петр. — Пусть живёт и радуется. А обо мне пусть не знает.

Старик моментально подобрел и ободряюще улыбнулся:

— Коли утешит, она тебя тоже любит. Приходила. В этом мире. До того, как померла. Тоже просила тебе дать пожить. Одного не пойму: на кой вам обоим та книжонка сдалась? Непутёвая ж. Всего-то, что самое сильное желание угадывает. А так… И написана-то абракадаброй такой: ни прочесть, ни разобраться.

Стеклов попытался объяснить, что укололся, что страница кровь впитала… Старичок только рукой махнул.

— Где ж ты видел артефакт, который крови не любит? Ни при чём книжонка: я вас из мира в мир кидал. Ох, и надоели вы мне! Живите спокойно!