Эмили Дин - Все умерли, и я завела собаку

Наступила осень. Мы стали ждать наше второе Рождество в Холли-Виллидж. Я ощущала в воздухе какое-то заговорщическое предвосхищение. Родители обменивались загадочными взглядами, разговаривали по телефону приглушенными голосами и всячески намекали на «большой сюрприз». Мне не нужно было гадать. Я просто знала.

Даже они не могли бы этого испортить.

В семьях с собаками детские сюрпризы часто следуют за словами: «Кто это там за дверью?» В нашей семье такой фокус не прошел бы. В отличие от большинства десяти- и восьмилетних детей, мы постоянно паслись у дверей, особенно если (а) еще не было десяти часов утра, (б) появлялся человек с кейсом и коричневыми конвертами, или (в) приближался человек, который в 60-е годы частенько появлялся на ТВ, но теперь поддался влиянию алкоголя.

Поэтому когда я в рождественский сочельник увидела нашу огненно-рыжую бабушку с помадой цвета фуксии, в украшенных стразами темных очках от Кристиана Диора и щегольской шляпе-трильби, сердце у меня замерло. В руках она держала корзинку-переноску, украшенную атласным бантом.

– СЮРПРИЗ! – воскликнула она с заученным произношением человека, которому следовало бы остановиться после третьего джина с тоником.

Бабушке поручили (что вообще-то было довольно странно) роль временного хранителя нашего рождественского подарка. Я слышала, как кто-то царапается в переноске. Внутри корзинки свернулись два славных комочка, которые украсили бы обложку журнала о домашних любимцах. Только журнал этот был не о щенках. О котятах.

У этого неожиданного поворота событий была любопытная предыстория. Родители и раньше пытались завести кошек. Сиамские и бирманские кошки благородно пожимали плечами, покидая наш дом, когда мы отправлялись в очередное путешествие. А мы могли лишь пробормотать им вслед: «Вы заслуживаете лучшего». По-видимому, этот опыт убедил отца, что кошки, благодаря своей элегантной, но абсолютно самодостаточной природе, не представляют угрозы нашему образу жизни.

Я испытала краткий укол разочарования, как человек, которому предлагают пудинг, а потом приносят тарелку слегка подвядших фруктов. Впрочем, чувство обмана мгновенно прошло, стоило лишь котятам раскрыть свои крохотные ротики, мяукнуть и ткнуться носами в решетку. Перед нами были два восхитительных шоколадных бирманских котенка – и они были только наши.

Под радостные крики я схватила котенка потемнее. Он явно был гораздо более активным. Рэйч достался маленький и спокойный. Она посмотрела ему в сонные зеленые глазки, погладила шкурку цвета пекана и спросила:

– Мы можем их оставить себе?

Довольно разумный вопрос, учитывая наши непростые отношения с долгосрочными обязательствами.

Я была совершенно очарована розовыми, шершавыми язычками, аккуратными миниатюрными коготками и шаткими лапками. Для меня они стали соблазнительным пропуском в мир настоящего счастья, в мир с собакой. «У нас уже две кошки, – можно было бы сказать тогда. – Разве один маленький щенок нам помешает?»

– А можно они сегодня будут спать с нами? – спросила я. – Обещаем, что будем спать!

Можно было даже не рассчитывать, что мы сдержим слово без серьезного снотворного. Большую часть вечера мы не спали, любуясь нашими новыми игрушками. А внизу происходило традиционное празднование. Бабушка вслух подпевала Лайзе Миннелли, опустошая домашний бар. Мама кричала что-то про «упаковку этих ЧЕРТОВЫХ рождественских подарков», а папа сбежал от всех и тихонько читал «Психологию сознания при срыве двухкамерного разума».

Вот так в Рождество 1978 года мы с Рэйч в радостном изнеможении невыспавшихся молодых родителей спустились вниз к нашим бархатистым новым подарочкам, чтобы начать жизнь котовладелиц.

Папа посоветовал выбрать имена для наших питомцев из книги Т. С. Элиота «Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом» – ему явно хотелось придать столь незнакомому семейному опыту литературную основу. Неудивительно, что нам приглянулись Мангоджерри и Рамплтизер, два очаровательных, шустрых кота, без постоянного адреса, которые всю жизнь проводят в странствиях.

Не тебе мне рассказывать, Т. С. Элиот!

Рэйч со свойственной ей мягкой покладистостью согласилась на одобренное папой имя Рамплтизер, но я своего кота назвала по-другому. Мангоджерри показалось мне слишком уж вычурным, поэтому я выбрала более короткое Трикл.

Всего после нескольких сезонов Рамплтизера постигла судьба актера, вычеркнутого из сюжета: он пропал, предположительно «сбежал». Папа, в определенных вещах честный до неприличия (пример: «А программа „Джим все исправит“ хорошая, па?» – «Нет, боюсь, что его все считают педофилом»), почему-то особо не распространялся по этому поводу. Рампл ушел гулять и обязательно вернется, заверил нас папа. Но время шло, и краткое отсутствие Рампла превратилось в полномасштабную загадку в стиле лорда Лукана [9] Ричард Джон Бингэм, 7-й граф Лукан , также известный как лорд Лукан (1934–1999), – британский пэр, англо-ирландский аристократ. В 1974 году няня его детей была найдена мертвой, а граф загадочно исчез. Поиски лорда длились 25 лет по всему свету, и в 1999 году его юридически признали мертвым. .