Андрей Геласимов - Жажда. Фокс Малдер похож на свинью

Поэтому испанцам оружие было теперь ни к чему. Для них наступило время надежд на золото. Они отбросили ацтеков в горы и предавались отдыху в столице бывшего индейского государства. Никто из конкистадоров Кортеса не мог верно произнести названия этого города, но тем не менее он им нравился. «Ченопипам», — говорили они и смеялись. «Тенопупам». Никто, кроме самого Кортеса.

Задолго до высадки на мексиканском побережье, в то время, когда он еще служил на Кубе, Кортес часами беседовал с ацтекским жрецом, который бежал от своих соплеменников после того, как отказался принести в жертву свою дочь. Он объяснял это тем, что Кецалькоатлю не нужны мертвые дети. Человек живет только один раз, и после того как он умирает, ничего больше не остается. Загробного мира не существует. Боги придуманы для дураков. Кортеса смешили идеи язычника, но он ему не возражал. Если бы у него самого была дочь, пусть бы кто-нибудь только попробовал заикнуться о жертвоприношении. У него под рукой было несколько тысяч солдат, оснащенные пушками корабли, не говоря уже о закованной в броню кавалерии. Забрать у него дочь было бы не так просто. Даже против армии короля он мог бы продержаться дней десять. Если бы у него была дочь. Правда, оставалась эта история про Авраама и Исаака, но король ведь не Господь Бог, да и Кортес не такой тупица, как эти обрезанные иудеи. К тому же у него не было дочери, так что о чем вообще могла идти речь?

Теночтитлан — так называлась столица ацтеков. Кортес произносил это слово уверенно и легко. Ему нравилось его звучание. Как плеск воды под веслами его галер. Он знал, что местные считают его Кецалькоатлем. Своим дурацким богом, помешанным на змеях и бородах. Кортес не возражал против подобных преувеличений. У него действительно была густая борода, и с самой ранней юности он замечал в себе что-то божественное.

Так что оружие было теперь ни к чему. Божество управляет посредством любви. Алебарды, секиры, двуручные мечи и мушкеты заперли в специальных складах до тех пор, пока нерешительные индейцы не рискнут спуститься со своих гор. Холодная блестящая сталь. Огромные топоры с широкими лезвиями, чтобы разрубать черепа на две половины — в каждой остается по одному глазу. Длинные кинжалы с потемневшими ложбинками для стока крови — сталь не разрывает кожу, а входит в нее, скользнув внутрь блестящей змеей. Усеянные шипами дубины, чтобы пробивать грудную клеть — воздух с гулким хлопком вырывается наружу. И запах нечистот. Внутренний запах человека.

Нет, оружие было теперь ни к чему. Местные поклонялись ему, как настоящему богу. Они считали, что если ему удалось взять их тысячелетний город, то он и есть их Кецалькоатль. Давным-давно уплывший от них на Восток бог. Они приходили к нему со своими дарами, поскольку богов надо задабривать. Они приводили ему своих дочерей, потому что каждому хотелось иметь внуков от бога. Он не отказывал им. Он управлял посредством любви. Каждую ночь он любил новую женщину. В своих отчетах инквизиции и королю об этом он не писал. Христианская любовь предполагала иное. Ему были известны взгляды Великого Инквизитора на этот счет.

Кортесу нравились их тела. Смуглые и гибкие — их было приятно держать в объятиях. Проститутки в испанских портах доставались почти так же дешево, но, когда они отдавались — они отдавались не богу. Попробовал бы он объяснить им, кто такой был этот Кецалькоатль. Наверное, пожалели бы, как сумасшедшего. Или сообщили отцам Святой Инквизиции. А местные девушки даже глаза на него поднимать боялись. Трепетали всем телом, когда он выбирал, какая из трех останется с ним сегодня ночью. Горько плакали вместе со всей семьей, если выбор выпадал на другую. Такая вера заслуживает уважения. И любви. Долгой любви, пока хватит сил. Пока не кончится вино и пока часовые не начнут выкрикивать его имя, проверяя — не заснул ли кто на посту. «Кортес!» — раздавалось со всех сторон в предрассветных сумерках, и он улыбался, думая о том, что не знает имен всех этих бесчисленных и безмолвных почитательниц неведомого ему бородатого божества. Счастливого божества с густой бородою.

Иногда они предлагали себя, не дожидаясь своей очереди на следующую ночь. Сразу несколько девушек одновременно. Кортес думал о такой возможности, и она пугала его. Картины, которые возникали у него в голове, заставляли его сердце биться гораздо чаще, но он помнил о своем христианском долге. Хотя, с другой стороны, он помнил и о древних пророках. Даже Иаков имел несколько жен. Кортес хотел обратиться с официальным запросом на эту тему в Мадрид, но потом передумал. Неизвестно было, как к этому отнесется Святая Церковь. Еретиков жгли по всей Испании каждый день.