Маша Трауб - Или я сейчас умру от счастья

Лиза хотела закричать, объяснить соседке, что выросла не благодаря матери, а вопреки, но сдержалась. Пока есть такие люди, как Регина, – добрые, искренние по-настоящему, верящие в людей, может, и не все так плохо вокруг.

Очередное происшествие не заставило себя ждать. Галюсик застряла в лифте и разыграла целый спектакль. Она кричала, что задыхается, звала на помощь, орала как резаная, чтобы срочно вызвали дочь. Пока ждали приезда мастера, Регина успокаивала соседку, а Леонид помог Галюсику вылезти из лифта, пока мастер держал дверь. Позже, сидя на кухне у соседей, Галюсик, рыдая над чашкой чая, призналась Регине, что застряла не просто так, а специально. Нажала на кнопки и подпрыгнула.

– А если бы трос оборвался? – ахнула в ужасе Регина.

– Так я и хотела, чтобы оборвался, – с надрывом призналась Галюсик. – Зачем мне такая жизнь? Меня никто не любит, я никому не нужна. Даже Лиза была бы рада от меня избавиться. Одни проблемы ей создаю.

– Нельзя так даже думать, – строго сказала Регина. – У тебя замечательная дочь! Будут внуки! В них жизнь продолжится! Как же можно так?

Однако после того случая Регина старалась несколько дистанцироваться от соседки – нормальная защитная реакция здорового организма. Ее испугали слова Галюсика, ее попытка свести счеты с жизнью, и она попросту не знала, как реагировать. Жалела – да, но чем помочь – не понимала. Регина, конечно, тепло здоровалась при встрече, улыбалась, спрашивала про здоровье, но все оставалось в рамках соседских приличий, не больше. Впрочем, Галюсик и не собиралась дружить с Региной и корила себя за тот случай – ведь думала, что рассчитала все правильно, а ошиблась. Не угадала, что соседка настолько испугается и вдруг отстранится. Надеялась, что Регина кинется о ней заботиться и всячески опекать.

Галюсик много раз проделывала этот трюк, и всегда срабатывало. Например, на работе, когда обещала себя убить, если ее уволят, – ведь на ней ребенок. Пусть лучше в детдоме будет жить, чем с матерью, которая на хлеб не может заработать. Начальница оставила Галюсика на работе, чтобы не брать грех на душу – и без нее грехов полно, остатка жизни не хватит, чтобы все замолить. Так же было, когда Галюсик нашла себе мужчину и решила сделать его своим мужем. Стояла в раскрытом окне и обещала броситься вниз, если он прямо сейчас не бросит свою законную жену и не останется с Галюсиком. Тот остался, правда ненадолго. На ночь. Утром к жене вернулся. Бежал, сверкая пятками. После этого даже номер телефона сменил.

Лиза же помнила, как мать отказывалась есть, желая умереть от истощения. И как она пыталась утопиться в ванне, естественно, безуспешно. Отказ от пищи был в тот момент, когда Лиза сообщила матери, что переезжает жить к подруге. Насовсем. А потом хоть угол снимать станет, лишь бы не с Галюсиком в одной квартире. Ванна случилась, когда Лиза приехала сообщить, что выходит замуж. Впрочем, замуж Лиза тогда так и не вышла. Не из-за Галюсика – из-за будущей свекрови, которая показалась ей очень похожей на собственную мать. Та тоже заламывала руки, кричала что-то про «только через мой труп» и обещала умереть от инфаркта прямо на свадьбе любимого сына. И немедленно слегла с нервами, гипертонией и давлением. Так и не случившийся муж попросил тогда Лизу подождать – немного, пока мама поправится.

– Она не поправится, – ответила Лиза, – или выздоровеет в тот момент, когда я исчезну из твоей жизни.

Так все и случилось. Лиза разорвала отношения, и несостоявшаяся свекровь даже на головную боль перестала жаловаться. Жених, так и не ставший мужем, еще несколько раз звонил Лизе и предлагал «попробовать снова», но она отказывалась.

Когда Регина позвонила Лизе и, с трудом подбирая слова, рассказала, что Галюсик застряла в лифте и потом призналась, что хотела покончить жизнь самоубийством, Лиза ответила, что не приедет. И чтобы Регина не волновалась – Галюсик слишком себя любит, чтобы валяться на дне лифтовой шахты со свернутой шеей. И даже если Регина увидит, что Галюсик лежит в луже крови, а из ее рта течет тонкая кровавая струйка, для начала стоит убедиться, что это не томатный сок и не кетчуп, например.

– Мама не в первый раз угрожает самоубийством, – сказала Лиза, – я привыкла.

– Может, это болезнь? Может, ее в больницу надо? – начала немедленно переживать Регина.

– Может, и надо, – согласилась Лиза, – нормальный человек не будет себя так вести и пугать близких ему людей. Не тратьте на Галюсика свою доброту и эмоции. Она не оценит. Не подпускайте ее к себе, не приглашайте в дом, не откровенничайте. Мама… она оставляет после себя не просто выжженную траву, а зараженную почву. Она – радиация. Понимаете? После нее нужно заливать все – сердце, душу, эмоции, чувства, веру в хорошее и доброе – бетоном, хлоркой, прокладывать свинцовыми пластинами, осознавая, что в ближайшие лет пятьдесят на этом месте даже поганка не вырастет.