Андрей Рубанов: Сажайте, и вырастет [litres]

– В общем, да.

– «В общем»… – брезгливо передразнил генерал. – Не делай глупостей, сынок! Малейший намек на вранье, на обман – и тебе конец. Совсем. Сгинешь без следа. Будешь сидеть всю жизнь. И не забудь подписать протокол…

– Протокол? – переспросил я, немного помолчав. – Без проблем. Но мне понадобится адвокат.

– Он уже тебя ждет, – сурово ответил генерал Зуев. – Повторяю: не вздумай соврать, ни в одном слове!

– Обещаю, – соврал я.

Грубый оперативник, давеча подставлявший под генерала стул, больно стиснул мой локоть крепкими как железо пальцами и вывел в коридор.

На полу, на затоптанном линолеуме, я увидел несколько объемистых картонных коробок, доверху набитых пачками всевозможных документов и компьютерными дискетами. И то и другое еще вчера принадлежало лично мне и хранилось в моем кабинете. В офисе.

Обыск, понял я. Все изъято! Однако сыскари-матерщинники, надо отдать им должное, действуют быстро… Стало быть, офиса больше нет. Он разорен. Документы вывезены. Компьютеры опечатаны. Сотрудники – в шоке. Без сомнения, все допрошены. Работа фирмы парализована. Убытки гарантированы.

Я представил себе своих помощников, менеджеров Семена и Сергея, тихих компьютерных мальчишек, стоящими лицом к стене, руки и ноги шире плеч, – и понял, что происходит что-то очень плохое. Какая-то безоговорочная гадость. Когда все успокоится и меня отпустят, мне придется потратить многие недели для того, чтобы все восстановить… А кто оплатит ущерб? Разве можно так бесцеремонно бомбить рабочее место делового человека? Безобразие! Я буду жаловаться…

Тебя, испуганного, но бодрящегося, привозят в следственный корпус Лефортовской тюрьмы, а там ты вдруг видишь свои бумаги. Документы, собственноручно тобой изготовленные и подписанные. В твое отсутствие, без твоего разрешения они собраны каким-то внимательным человеком в аккуратные коробочки для всестороннего изучения. Странные чувства посетят тебя. Ты ощутишь, что какой-то важный период твоей жизни здесь кончается; и в этот же кратчайший пограничный миг стартует другой, столь же важный виток судьбы; перелистывается страница; где счастливец, которому так долго везло? Исчез и больше не вернется.

Я едва успел бросить на свое имущество печальный взгляд, как железные пальцы потянули меня дальше – через дверь, раскрытую сильным толчком руки, в бедно обставленную комнату, насквозь пробитую лучами солнца. Несмотря на яркий свет, помещение показалось мне невыносимо мрачным. Таким, где хорошо чистосердечно признаться в разнообразных правонарушениях, а потом уйти и забыть про все произошедшее, как про страшный сон.

Сощурившись, я увидел двух страдающих от жары мужчин. Оба мгновенно повернули в мою сторону влажные лица. Один из них был мой адвокат Максим Штейн – склонный к полноте молодой человек с огненно-рыжей шевелюрой и водянистыми глазами, выражающими полное отсутствие каких бы то ни было признаков совести.

До сегодняшнего дня я видел адвоката лишь однажды – в момент знакомства. Тогда сидели втроем, в конторе; был еще босс Михаил. Собственно, он и организовал встречу.

Всякий серьезный банкир всегда готов купить – и покупает – информацию о себе. Он не ищет специально: осведомленные люди в нужный момент появляются сами, чтобы сообщить о предполагаемых милицейских акциях. За вознаграждение.

Так что босс узнал о том, что его младшего компаньона ищет прокуратура, заблаговременно. И срочно подыскал опытного защитника. И устроил совещание, втроем.

Несмотря на примерно одинаковый возраст и происхождение – всем троим около тридцати, все трое интеллигенты, – собеседники вели себя разно. Банкиры страдали нервным тиком: я дергал щекой, Михаил – плечом и челюстью; оба часто курили, морщили лбы и излишне аффектированно теребили в руках дорогостоящие зажигалки и авторучки. Ребята с большими деньгами и большими проблемами.

Адвокат, напротив, держал себя чрезвычайно благодушно и часто раздвигал в осторожной улыбке пухлые щеки человека, никогда не переживающего по пустякам.

– Это Андрей, – сказал Михаил, указав на меня массивным квадратным подбородком. – Моя, типа, правая рука. И левая. Скорее даже левая, учитывая, типа, круг его задач. Но и правая тоже…

– Я понял, понял, – поспешно кивнул Рыжий, поправляя отменно завязанный узел дорогостоящего галстука. Мой галстук стоил минимум втрое больше.