Андрей Рубанов - Сажайте, и вырастет [litres]

– В чем?! – одновременно выкрикнули я и адвокат.

– В хищении.

– Его не было!!!

– Было, – возразил рязанский дядя и снова направил стекла в мою сторону. – Украденные деньги прошли, это самое, через организацию, подконтрольную тебе лично, Андрей. У нас собрана, это самое, доказательная база. Платежные поручения. Банковские выписки. Другие бумаги. На документах – твоя подпись…

– Покажите! – грубо потребовал Рыжий.

Следователь поморщился.

– В свое время мы, это самое, предъявим вам все бумаги… Установленным порядком.

– А чего тянуть? Давайте решим проблему прямо сейчас! – Адвокат опять сел. Он улыбался, но произносил слова с большим нажимом. – Мне и моему клиенту совершенно ясно, что произошло какое-то недоразумение. Разрешим его, пожмем друг другу руки и разойдемся!

«Хорошо работает, – мысленно похвалил я Максима, а заодно и своего дальновидного босса, подыскавшего для меня не убеленного сединами старика, но энергичного парня, делающего свое дело резко, с драйвом. – Однако дела мои плохи. Ведь я не самый законопослушный гражданин. У меня рыло в пуху. Я много раз проворачивал незаконные финансовые сделки. Фабриковал чужие подписи. Изготавливал фиктивные бумаги. Вовлек в это неблаговидное занятие множество других людей. Рязанский дядя в мощных очках не выглядит профаном. Он в два счета пришьет мне неуплату налогов, подделку документов и, возможно, что-нибудь еще…»

Вдруг что-то стало быстро остывать в моей груди, сжало и укололо. Задорого купленный пиджачок не согрел, и эксклюзивная рубаха жатого шелка не сдержала рвущийся из-под ворота запах телесной влаги. Тоска и стыд оказались слишком сильны – мне захотелось сейчас же встать и убежать из этого страшного места. И никогда не нарушать закон. Работать за твердый оклад, воспитывать сына, быть веселым и спокойным, навсегда забыть о честолюбивых мечтах и не смотреть по сторонам – чтобы не увидеть тех, кто сумел удовлетворить свое честолюбие…

Но моему покаянию недостало энергетики. Все иссякло в несколько мгновений. Я стиснул зубы, еще раз отер скомканным платком взмокшую напряженную физиономию и заставил себя вспомнить, что главное в моей жизни сейчас – деньги.

«А ну-ка, говнюк, успокойся, – мысленно велел я себе. – Изобрази улыбку, не затягивайся так жадно сигаретой. И сядь ровно!»

– Знаете, гражданин следователь, – спросил я, – каково главное условие хорошей работы мозга?

– Нет, – осторожно ответил Хватов, – и какое же?

– Прямой позвоночник.

Следователь непроизвольно выпрямил спину и развернул плечи.

Такова моя любимая шутка; домашняя заготовка; она всегда помогала мне установить контроль над разговором и даже слегка подавить психику собеседника, кто бы он ни был. То, что прием сработал даже сейчас, на допросе, в легендарной и страшной Лефортовской тюрьме, почти развеселило меня и придало мне сил.

– Как построим, это самое, разговор? – спросил Хватов после маленькой паузы. – Как будешь давать показания? В форме вопросов и ответов?

– Надо подумать, – ответил я.

– Думай, – разрешил следователь и застучал пальцами по клавиатуре. – Только недолго. А пока уточним, это самое, твою биографию…

Двадцать семь лет моей жизни уместились в пять минут. Родился. Окончил школу. Работал на стройке. Поступил в университет. Отслужил срочную службу. Бросил университет. Женился. Занялся коммерцией. В качестве поля для бизнеса выбрал финансовый рынок…

Наконец, настал момент, когда я должен был упомянуть босса. Ведь именно Миша Мороз привел меня на упомянутый финансовый рынок, будь он неладен. Это босс Михаил научил всему. Показал, что и как делать. Растолковал правила. Взял в совладельцы выгодного предприятия. Ссудил деньгами. Превратил из нищего недотыкомки в блестящего столичного яппи.

Я напрягся. В горле пересохло. Мелко задрожали тонкие мышцы внизу живота. Так тело протестовало против осуществляющегося обмана. Включило защитный механизм. Мне пришлось призвать на помощь все самообладание.

Каждому моменту истины соответствует свой момент лжи. Критическая точка. Порог, который надо перешагнуть. И я шагнул. Умолчал о человеке, который сейчас должен сидеть, боком, на твердом табурете – вместо меня.

– В тысяча девятьсот девяносто третьем году мною, – я прокашлялся и глубоко затянулся гадким дымом, – мною, значит… мною… была учреждена финансовая компания. Она… занималась операциями на фондовом рынке. Сейчас, спустя три года, эта компания находится в стадии реорганизации. Превращения в полноценный коммерческий банк…