Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

Но нашелся-таки блаженный, насобиравший полную корзину. И самое странное, что на дурачка-то он не похож: лицо умное, взгляд ясный.

Побродил я по лесу, грибов совсем не нашел. Решил земляники матери принести, чтобы пустым не возвращаться. Землянику брать муторно, сами знаете. Щиплю по ягодке, а мужик с мухоморами из головы не идет. Очень уж странный товарищ, если не сказать, что подозрительный.

Возвращаюсь в поселок. Встречаю знакомого, и он рассказывает про точно такую же встречу: увидел человека с грибами, заинтересовался, потом пытался вразумить его, что мухоморами можно отравиться, а тот лишь улыбался в ответ. И не только он его встретил, нас таких больше десятка набралось. И, что характерно, все встречи случились почти в одно время, но в разных местах, в разных закоулках от кирпичного завода до барского сада. Бродил какими-то непонятными, необъяснимыми зигзагами, словно блуждал или искал кого-то, но хотел найти сам, ни у кого не спрашивая. Это мы один за другим лезли к нему с предупреждениями, учили, какие грибы можно брать, а какие – нельзя. Одни поделикатнее, другие нахрапом, а он ко всем с одинаковой улыбкой. Мы его пугаем, а он нас успокаивает. Пацаны гамузом бежали за ним два переулка и смеялись, и дразнили, даже собаку пытались науськать. Другой бы палкой шуганул, а этот терпел.

Встречали многие, но никто не видел, откуда он появился и куда исчез. Я даже на вокзал не поленился прогуляться. Расспросил кассиршу, с уборщицей поговорил. Нет, не приезжал, не уезжал.

Взять, к примеру, летающие тарелки, сколько о них говорят, но все повторяют чужие бредни вычитанные в газетах, ведь ни один нормальный человек не станет утверждать, что лично он видел своими глазами летающую тарелку.

Странник – другое. Странника видели не испорченные газетами люди, причем – трезвые.

Сам я лицом к лицу перед ним стоял.

Что хочешь после этого, то и думай, строй любые догадки. Кто это был? Зачем он явился к нам с корзиной мухоморов? Может, какой знак подать хотел?

Не знаю.

Думайте сами.

Вы люди умные.

Когда вышла первая книжица с «петуховскими» историями, я был приятно удивлен, что книжка нашла не только читателей, но и читательниц. Однако женская похвала имеет свойство сразу же обрастать всяческими пожеланиями, порою взаимоисключающими. Чтобы не сбивать моего приятеля Петухова с толку я передал ему самое главное: «Жалко, что мало о любви, с любовью было бы еще увлекательнее». Вниманием дам Алексей Лукич был, разумеется, польщен, но в отличие от меня принял его как должное. И пожеланию нисколько не удивился, только спросил:

– А частушки подойдут? – и, увидев растерянность на моей физиономии, поторопился успокоить: – Ты не бойся, они без «картинок», ты же знаешь, что я при женщинах не выражаюсь.

Что правда, то правда. Даже в мужских компаниях он обходился без мата. Но у меня большие сомнения – кому интересны частушки без «картинок»?

– Получится уха без соли, – говорю ему.

– Зато у меня с намеками, а это не только соль, но и специи заменяет. Ты послушай, критиковать все горазды. Я знаю и о рыбацкой любви, и о рыбьей, и философские, так сказать. Им какие нужны?

На этот вопрос я ответить не смог. И тогда Алексей Лукич выдал мне штук сто, на выбор. Я вроде как тоже среди народа вырос, много чего наслушался, да и начитался немало, на «заре» издательской вольницы сборники частушек выходили один за другим, но Алексей Лукич и тут сумел меня удивить. Из его репертуара я знал единственную:

Правда, в моем варианте «чуть ниже» обзывалось конкретным словом, но противник «картинок» посчитал, что уточнять необязательно. Остальные частушки я слышал впервые. Мне кажется, он сам их сочинил. Но Петухов от авторства отказался. Иногда у него случаются приступы скромности. А может – стыдливости? Диктовать ему быстро наскучило, диктофона у меня никогда не было, но кое-что я запомнил. Которые из них он обозвал «так сказать, философскими» я не совсем понял. В общем, смотрите и разбирайтесь сами.

С. К.