Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

Потом поезд тронулся, и все мы поехали в столицу нашей родины: я чтобы отправиться дальше, в Сибирь, а они, может быть, за товаром, а может, и знаний университетских набираться. Я не в претензии. Пиво выпил и забыл о них.

А теперь вот подумал: интересное отношение к вещам у этих ребят – на свое смотрят уже по-капиталистически, а на чужое – еще по-социалистически. Я тебе продам, а ты мне – дай. Очень удобная позиция. Далеко парни пойдут. Комсомолята! Они у нас всегда впереди, всегда на острие, у них, вроде и в уставе это прописано.

Но вы дальше послушайте.

Приезжаю в горячо любимый Красноярск. Выхожу из вокзала, закуриваю. И сразу же бичара перед глазами вырастает. Одежда: двойное б/у, физиономия трагичная, глаза честные, голос извиняющийся: «Дружище, дай закурить». Бичу отказать – грех, его судьба-злодейка обидела. Кто-то в этой жизни крупно выиграл, кто-то по нулям разошелся, а он проиграл, с каждым могло случиться. Протягиваю папиросу. Прикуривает от моей. А потом уже предлагает: «Купи чеснок». И достает из пакета пригоршню головок. Чесночишко мелкий, но свежий, грязь еще не обсохла. И явно с чужой грядки. «Купи, недорого отдам».

И этот туда же вслед за комсомолом: твое, купленное – дай, а его, ворованное, – купи.

Такой вот базар-вокзал по дороге к рынку. Кто с пивом, кто с чесноком, кто с пароходом, кто с заводом…

Оно вроде и не моего ума дело. Грамотных экономистов у нас пруд пруди. Но куртку-то не кому-нибудь, мне, придурку, всучили. Пока держишь в руках, кажется вполне приличной, а носить нельзя. Куда ее девать? Втюхать тому, кто глупее меня? Не приучен. И уже не обменяешь. Поезд ушел.

О воровской романтике пусть вам рассказывают из телевизора. Мне за рассказы не платят, так что и врать никакого резона. Жадность, она не только фраера сгубила. Она всех губит. И в первую очередь – воров.

Старинный мой приятель Гена Саблин отпраздновал сорокапятилетие и женился. Первую половину отваги потратил на дорогу в ЗАГС, вторую – на прощание с бродячей жизнью. Испугался оставлять молодую жену без присмотра и опеки. Избыток жизненного опыта доверия к женщинам не прибавляет. Ко времени и предложение подоспело. Завод, на котором его бригада ремонт вела, задумал расширение производства и строительство новой котельной. Вот и предложили ему должность механика. Неслучайно, конечно. При любой реконструкции нужен глаз да глаз. Плохой товар – слепой купец. А такого спеца, как Саблин, на кривой козе не объедешь, мозги не запудришь, глаза не замылишь. Директор знал, кого нанимать. Он ему и квартиру дал, и жалованье достойное. Реконструкция набирает обороты, Гена крутится, заявки на оборудование составляет. А здесь принцип один: пока дают – требуй как можно больше, запас не лошадь, овса не просит. Так, не для себя же.

Но грянула перестройка. Реконструкция незаметно угасла. Правительство провозгласило: «Обогащайтесь!» Значит, надо выжимать деньгу из того, что имеется. Сегодняшний червонец дороже завтрашней тысячи.

Гена видит, что игра пошла втемную. Значит, и ему надо карты к орденам. Идет к веселой кладовщице, он и раньше к ней захаживал, не только американские шпионы заводили шашни с полезными женщинами, но и наши доблестные разведчики, если требует дело, не упускали такой возможности. А Гена чем хуже? Молодой жене любовь и зарплату, но в его широкой душе всегда найдется немного нежности для тоскующей женщины. Приходит к ней с шампанским и перед тем как объять необъятное, перетаскивает в самый укромный угол склада ящики с предохранительными клапанами и еще кое-что по мелочи, убрал, чтобы народ не запинался, потом прикрыл какой-то фанерой и проход тяжелыми ящиками загородил. Подруге велел забыть про это барахло и сам почти забыл.

А на заводе сплошные перекосы и перегибы. Зарплату платят только тем, кто выдает товарную продукцию. Вспомогательные службы сиротствуют. Карманы то пустые, то порожние. Уволиться бы да на соседний завод сбежать, так и там уголь сажи не белее.

Рисковый народ проторил дорогу в Китай за барахлом. Риска Саблин не боялся, а барыг не любил. Не в его натуре такое занятие. Возле пчелки – в медок, а возле жука – в навоз. Он привык, чтобы после того как дело сделал, было на что оглянуться перед уходом. Но сидеть и ждать, когда начальство милостыню подаст тоже не в его характере.

Сколотил по старой памяти бригаду монтажников – и вперед к победе капитализма.

Чем меньше строят нового, тем чаще ломается старое. Где подлатать, где заменить, где собрать, где разобрать – если есть руки и не жалеть ног без работы не останешься. Голова, конечно, тоже нужна.