Елена Ронина - Стеклянные дети [litres]

Инга не все понимала, и информации много, и устала, но чувствовала – пришла по правильному адресу.

– Обратила внимание, как баллоны закреплены в хранилище? То-то же! Баллоны с углекислым газом по технике безопасности должны быть цепями прикреплены к стене. Причем каждый отдельно. Только так! Все строго по нормам.

– Это так важно?

– Еще как! Раньше у нас просто была одна цепь на все баллоны, и нам сделали замечание, пришлось тут же все переделывать. Ну и, конечно, мониторы в потолке. Это наша гордость. Сама поняла, как это показательно. А у нас в операционной, где проходят переносы эмбрионов, вмонтировано два монитора на потолке. Когда женщина находится в операционной на переносе эмбрионов, то она видит: на первом мониторе эмбриолог показывает, какой эмбрион будет перенесен, как он набирает его в катетер. На втором мониторе в операционной на потолке пациентка видит уже картинку с экрана ультразвукового аппарата – видно, как катетер проникает через цервикальный канал в матку и как эмбрион «медленно вплывает в матку». Во-первых, все очень прозрачно для пациентки, и, во-вторых, врач должен быть мастером, так как его контролирует самый главный судья – пациентка, и от ее взгляда ничего не ускользнет. Проверяющие из CAP искренне удивились такому простому решению при проведении переноса эмбрионов. Ты понимаешь, я столько лет работаю, и есть решения, которые пришли из практики. Например, у нас в клинике есть врачи, которых специально обучили протоколу переноса эмбрионов, и они занимаются только переносом. Это очень важно. Так мало где делают. А ведь у этих врачей статистика наступления беременности выше! Если каждый день переносить эмбрионы, то ты так оттачиваешь этот процесс, что работаешь ювелирно.

– А ты? Кто мне будет переносить эмбрион?

– Тебе – я, – Кирилл попытался убрать лишний эротизм из своих слов и продолжил про клинику: – А когда проверяющие услышали, что мы переносим в семидесяти процентах случаев один эмбрион с целью максимального вынашивания беременности, то удивлению их не было конца. Американцы грешат переносом не только двух эмбрионов, но и трех, и четырех, и даже шести. Попросили у нас экземпляр брошюры для пациентов по профилактике многоплодной беременности.

– Кирилл, но ведь это риск?

– Риск, поэтому у нас другая методика, она оправданна, я в ней уверен. Природа задумала женщину для вынашивания одноплодной беременности, как и обезьяну, извини за сравнение. Это связано с тем, чтобы больше крови и питательных веществ поступало в организм плода. Конечно, может получаться и двойня в естественных условиях, а в ЭКО до 35–40 процентов. При вынашивании двойни потери беременности составляют до 50 процентов (при одноплодной только 15 процентов). Именно поэтому сейчас все клиники – высокотехнологичные, переходят на перенос одного эмбриона. Раньше переносили по два и более – только потому, что плохо умели культивировать эмбрионы до пяти суток (бластоцисты). Сегодня такой проблемы нет. Если клиника переносит по два эмбриона-бластоцисты, то они не верят в свою эмбриологию.

К тому же при вынашивании двойни есть много проблем для женщины, и одна из самых серьезных – выкидыши в сроках 15–25 недель. Часто дети рождаются недоношенными, с низким весом, и это тоже проблема. Сейчас доказано, что у рожденных с низким весом риск сердечно-сосудистых заболеваний гораздо больше. А это, между прочим, будущие родители!

– Кирилл, почему об этом так мало информации? – Кольцов только разводил руками.

– Да, вот еще интересный случай из той проверки. Один из вопросов, на который мы не смогли ответить: «А есть у вас инструкция на случай экстремальной ситуации; например, что делать с эмбрионами в инкубаторе при наводнении?» Прямо поставили нас в тупик! Точно не готовы были к такому вопросу. Отвечаю: «Ответа нет. Но как вы поступаете?» – «У нас есть инструкция, в случае наводнения мы морозим весь биологический материал на любых стадиях развития, чтобы потом в благоприятное время провести разморозку и продолжить культивирование. Но мы ни разу не попадали в такие ситуации. Но инструкция на случай экстренности есть». Вот так! Как говорится, респект! Спросил: «А можно мы возьмем ваш опыт на вооружение?» Ответили: «Конечно! И для этого мы тоже здесь! Чтобы подсказывать, помогать и учиться друг у друга».

Домой Инга пришла окрыленная. Она любила дорогу от метро до дома. Когда она въехала в эту квартиру, было ощущение, что метро рядом. Это потом уже она поняла, что идет минут пятнадцать. В зависимости от того, какой путь выбрать. Опять же все время в гору. Но красота домов, монументальность исторических зданий, праздничность московской толпы, улыбки попадающихся навстречу людей всегда нивелировали минуты и километры. Она не уставала удивляться и восхищаться Москвой и периодически сворачивала в переулки. Сегодня это был Газетный, бывший переулок Огарева. Два знаменитых адреса и фильма: Петровка, 38, и Огарева, 6! Ладно, Газетный тоже красиво. А Дом композиторов и подавно. Она повернула у знаменитого дома, чтобы пройти мимо такого милого барельефа Бабаджаняну и еще раз удивиться несуразности огромного памятника Хачатуряну. Композитор как будто привстал или парит вокруг оркестровых инструментов. Скульптор – Георгий Франгулян, и памятник ему заказал армянский народ, чтобы подарить мэрии Москвы. У каждого свой вкус. Мало ли что кому нравится, что не нравится. Такие вот армянские уголки Москвы.