Ридиан Брук - Последствия

– Я так понимаю, что ваша жена играла? – спросила Рэйчел, указывая на подписанные листы партитуры.

– Клаудиа обладала неисчислимыми талантами. Она… – Люберт не договорил. Маска бойкой самоуверенности соскользнула. – Но музыкальный слух у нее отсутствовал начисто. Пианисткой была ее мать.

Новость принесла некоторое облегчение – оказывается, покойная жена Люберта не была таким уж совершенством, – но тут же пробудила любопытство. То, как он говорил о покойной жене, выражение в его глазах, запинка…

– Вы не знаете, что означает название этой пьесы? Varum? Это ведь “Почему”?

– Тут можно перевести не буквально. “Почему это случилось? Из-за чего?” Примерно так.

– Чудесно.

– Да, это вершина. Идеал.

Рэйчел кивнула. И впрямь божественная музыка. Но, как путник, спохватившийся вдруг, что зашел слишком далеко по неведомой картам дороге, она сбавила шаг.

– Я поговорю с полковником Морганом.

Едва заметно кивнув, Рэйчел поспешила выйти из комнаты.

Эдмунд провел пальцами по корешкам книг на полке в библиотеке – целый мир в полном его распоряжении. Он не искал какую-то определенную книгу и не собирался ничего читать, а только осваивался на своей новой игровой площадке. Просторные таинственные комнаты, чудная, словно из научно-фантастических романов, мебель, неожиданные встречи… дом, словно созданный для приключений. Это даже не дом, а живые, натуральные декорации для любой драмы, в которой он играл бы ведущую роль. Если Рэйчел передвигалась по этой сцене с опаской не уверенной в себе дублерши, то Эдмунд со своим закадычным другом Катбертом переходил из комнаты в комнату как герой мистической истории, тайну которой ему предстояло разгадать.

Очевидным противником на этой сцене была Фрида, и ее действия не столько отпугивали, сколько добавляли азарта игре. Их первая встреча на лестнице запечатлелась в его памяти картинкой, мимолетным мельканием чего-то, что он не понял, но что хотел увидеть еще раз, и этот образ снова и снова приводил Эдмунда к подножию лестницы. Жест с ночным горшком мог быть и предупреждением, и, как ни странно, приглашением. Вместо того чтобы, проникнувшись отвращением (Эдмунд так и не смог решить, стоит ли сообщить о ее поступке родителям), отступить, он искал продолжения, чувствуя, что впереди его ждет нечто увлекательно-опасное – шаткий мостик через пропасть, а дальше джунгли, полные загадочных запахов и звуков. Даже моча из фаянсового горшка отдавала чем-то таинственным и, когда он спустил ее в туалет, интригующе булькнула.

– Ищешь какую-то книгу?

Герр Люберт заглянул в библиотеку по пути в гостиную, еще не сняв свою синюю спецовку. Если Фрида была врагом, то в ее отце Эдмунд обнаружил неожиданного союзника. В нем не было, кажется, ни одной характерной немецкой черты из тех, что столь подробно описывались в информационной брошюре. Ни надменности, ни чрезмерной серьезности, ни угрюмости – напротив, он был дружелюбным, открытым и легким в общении. Сияющие глаза, неизменная улыбка. В какой-то момент Эдмунд даже поймал себя на том, что ему нравится немецкий. Герр Люберт расспрашивал об Уэльсе (“Что это за страна?”), об их жизни во время войны (“Твой отец уезжал надолго?”) и даже интересовался, привыкает ли на новом месте мать (“Надеюсь, она сможет почувствовать себя как дома”). А еще он многое знал. Когда они недавно встретились в холле, герр Люберт указал Эдмунду на то, что оловянные солдатики в красных мундирах, с которыми он играет на лестнице, – это настоящие войска, отправленные англо-германским королем Георгом III усмирять мятежных афганцев.

– Я просто смотрю, – ответил Эдмунд. – А они все на немецком?

– Большая часть. Но есть и на английском. Особенно много детских. Можешь читать любые, какие только захочешь. А если присмотришься получше, то найдешь и секретную комнату. – Герр Люберт с заговорщицким видом оглянулся через плечо, словно проверяя, не подслушивает ли кто, подошел к одному из книжных шкафов, просунул руку ко второму ряду книг, вытащил какой-то томик и показал Эдмунду обложку – четыре силуэта в запряженном лошадьми фургоне, явно спасающиеся от невидимой беды. “Vom Winde Verweht” , – прочел Эдмунд название.

– “Унесенные ветром”. Любимая книга моей жены. – Герр Люберт замолчал, лицо его приняло задумчивое, печальное выражение. Эдмунд подумал, что такое случалось и с его матерью, но герр Люберт уже встрепенулся. – Мы смотрели экранизацию в первые годы войны. Фильм понравился ей меньше, чем книга, и мы даже поспорили. Я просто влюбился в фильм. В Кларка Гейбла. “Честно говоря, дорогая, мне наплевать!”