Денис Драгунский - Соседская девочка

Гостиница называлась «Бега» и была совсем рядом с ее домом – она жила на Беговой аллее, то есть на той же самой улице, буквально через два дома, да-да, буквально! Но сегодня ей хотелось, чтобы всё было именно так. Сережа пошел получать свидетельство о разводе, она это знала, она ждала этого дня. Вроде бы формальность, бумажка, штамп – но всё-таки. С этого часа – уже другая жизнь.

Вдруг вспомнилось и само зазвучало в голове: « Как хотели мы этого часа!»

Сережа бы непременно придрался. Спросил бы, откуда эти слова, она бы ему прочитала стихотворение. Гумилев, «Игры». Она эти стихи для себя называла «Колдун». Совсем про другое. Про то, как римляне ждут, что на арене разные хищные звери растерзают пленного вождя аламанов. Кто такие аламаны? Наверное, алеманы, то есть древние германцы. Простительная ошибка. А этот вождь оказался колдуном, и все звери ему покорились. «Голодные тигры лизали колдуну запыленные ноги». Совсем не про то! Но строчка сама по себе хорошая.

« Как хотели мы этого часа! »

Сережа непременно сказал бы, что стихи вычурные, а цитата некстати. Он ее иногда этак слегка поучал. Мужские замашки. Ничего. Справимся. Кстати говоря, у него в поэзии был странный вкус. Любил Некрасова. На полном серьезе. Но не всего Некрасова, а две-три строчки. Говорил, насупившись:

– Нужно несколько строк. И всё. И хватит. Стихов не должно быть много. Морозно, равнины белеют под снегом, чернеется лес впереди. Не встретишь души на пути. Как тихо . И точка.

– Ты там всё перепутал! – смеялась она. – Там сначала Савраска плетется ни шагом, ни бегом…

– Савраску не надо!

– И всё?

– Нет, не всё. Вот послушай, – он вставал с дивана и читал с выражением:

Вот теперь уже точно всё. Великие слова. Единственные про нашу жизнь, про нас про всех.

У него блестели глаза. Кажется, это были слезы. Вера слегка пугалась. Откуда слезы при чтении стихов? Старческое слабодушие? Откуда? Ему всего сорок семь. Сосудистые явления? Вера окончила психфак, у них была клиническая психология. Нет, не может быть. Ничего похожего. Она ему тайком подсовывала тесты, такие, что не догадаешься. Например, рассказывала про дома, которые вокруг, – она любила это место, ведь тут, на перекрестке Беговой и Ленинградского, целый архитектурный заповедник, – так вот, она говорила:

– Оказывается, старый «Яр», ну, который сейчас гостиница «Советская», которую в пятидесятых строили Штеллер и Ловейко, его построил Эрихсон, тот, которого театр «Ромэн», который рядом, следующий дом…

Как будто она это только что в интернете прочитала. А через полчаса:

– Ой, прости, помнишь, я тебе фамилии говорила, ну, архитекторов, которые строили сначала «Яр», а потом «Советскую»?

Он говорил:

– Да, да! Эрихсон. И еще Штеллер и Ловейко. То есть память, особенно кратковременная, в полнейшем порядке.

Просто у него очень сильные эмоции, и это хорошо. Особенно в наше время, когда все равнодушные и еле теплые. Он вообще необыкновенный человек. Юрист, доктор наук, партнер в серьезной адвокатской конторе, и еще пишет статьи в журналы и колонки на разные сайты. Она бы не смогла полюбить обыкновенного… А может быть, он просто очень ловкий? В смысле стихов: выучил в школе пятнадцать строк Некрасова и теперь использует, возводит в принцип, читает, прослезившись. Но ведь юрист должен быть ловким! «А я, – думала Вера, – какая-то слишком злая. Но ничего!»

Главное, что у них всё хорошо.

Особенно сегодня.

Хотя и до этого тоже всё было хорошо. Они уже полгода стали просыпаться вместе. Не каждый день, но всё-таки. А еще раньше они раз в две недели проводили в гостинице часа два-три, потом она ехала домой к маме, а он домой – даже не хочется говорить к кому. Тем более что он все время ей шептал:

– Ты моя жена, только ты.

Почему они оказались в гостинице «Бега», рядом с ее домом? Потому что она хотела, чтобы именно в этот день, чтобы именно в это утро они проснулись вместе. Первый день открытой совместной жизни, а не тайных встреч при не окончательно оставленной жене. И при маминых вопросах: «Да, конечно, Веруша, твое личное дело, но какое у него, пардон, гражданское состояние?» Утром он получит свидетельство о разводе, днем они уедут на недельку в Ярославль, к Кате и Саше, это были ее друзья. Катя была профессор в тамошнем университете, а Саша чем-то заведовал в городской администрации. Местная элита, куча связей: Саша обещал, что в Ярославле по его звонку их распишут хоть сегодня. Ну, нет. Сегодня они приедут в шесть вечера. Лучше завтра.