Дуглас Коупленд - Эй, Нострадамус! [litres]

В Виндзоре я и «встретилась» с Джейсоном в самый первый раз. Увидела его в новостях по телевизору на пресс-конференции, которую устроили сразу после того, как его оправдали. Тогда я и две мои соседки, тоже родом из Ванкувера, мучились ностальгией и, уставившись в экран и прихлебывая пиво, пытались отвлечься от листопада за окном. Обе соседки заявили, что Джейсон нагло врет, но я сразу сказала: нет, не может быть. Даже принялась рьяно его защищать. Представьте только, говорить правду о таком страшном событии, как убийство, и сознавать, что полмира тебе не верит. Так совсем разуверишься в человечестве. Поэтому когда я встретила Джейсона в игрушечном магазине, он показался мне не только грустным, но и ужасно знакомым. И я все пыталась сообразить, где же его видела.

Однако я собиралась рассказать про вчерашний день. Вот как все началось: во время обеденного перерыва я зашла в магазинчик купить пару вещиц на эти выходные. У сотового телефона сели батарейки, поэтому я решила позвонить из таксофона домой и проверить сообщения на автоответчике. Сообщение было всего одно: довольно приятный женский голос, лет этак на пятьдесят, сказал, что хочет кое-что передать мне, кое-что необычное и важное. А потом женщина повесила трубку, не оставив даже своего номера. Что мне оставалось думать? Я прокрутила сообщение еще раз – в голосе не слышалось злобных ноток. (А уж поверьте мне, я повидала на своем веку столько зла, что мою кровь можно использовать в качестве противозлостной сыворотки.) Что же это за женщина? Рекламный агент?

Если бы это имело отношение к Джейсону, думала я, голос и тон были бы другими. (В каком смысле, Хэттер?) В том смысле, что это не тот голос, которым требуют выкуп или сообщают о завернутом в персидский ковер трупе, плавающем в реке Фрейзер. Эти голоса я знаю; у нее не такой.

Остаток рабочего дня я провела в раздумьях, пытаясь охарактеризовать услышанный голос и делая при этом страшные ляпы в стенограммах. Правда, на это наплевать: я стенографирую скучную тяжбу о разделе собственности, и шансы, что кто-то обратится к моим записям, нулевые. Я с таким же успехом могла бы сидеть здесь и без конца строчить скаутскую клятву – никто бы и не заметил. Это и плюс и минус нашей работы: она одновременно и важна, и бессмысленна. По-хорошему, надо бы провести сюда провода, понапихать повсюду камер и прогнать меня с работы. Только, к счастью, электронику куда дороже устанавливать и содержать, поэтому за свое место я могу пока не беспокоиться.

В пять часов я пулей пронеслась через мост и подъехала к дому Барб, чтобы принять дежурство над близнецами. Мальчишки буквально набросились на меня. Последовал ужин, потом они стали показывать мне свои компьютерные игры (ужасная скукотища!), и наконец, вырвавшись, я добралась до кухни и уселась за стол с бокалом белого вина: первая спокойная минутка за день.

Перезвонила домой – больше сообщений не было, и я переадресовала звонки на номер Барб. Я доедала оставшиеся после детей сосиски и наслаждалась тишиной, когда раздался звонок. Та самая женщина.

– Добрый вечер. Это… Хэттер?

– Да. С кем я говорю? – Я попыталась придать голосу дружелюбный тон.

– Меня зовут Эллисон.

– Здравствуйте, Эллисон. Вы что-то хотите мне сообщить?

– И да и нет.

– Не понимаю.

– У вас найдется пять минут?

Что мне терять?

– Конечно.

Я плеснула в бокал еще вина и села на стул перед черной мраморной стойкой.

– Скажу вам сразу, Хэттер, я ясновидящая.

Я чуть не кинула трубку.

– Подождите, не вешайте трубку.

– Вы действительно ясновидящая, – съязвила я. – Вы прочли мои мысли.

– Здравый смысл. Я бы тоже повесила трубку, если бы мне позвонила женщина и сказала, что она ясновидящая.

– Эллисон, вы очень хороший человек, но…

– Во дела.

– Что?

– Во дела.

«Во дела» было вступительной репликой Жирара Ж. Жирафа. Вроде тех, которые говорят герои комедийных сериалов, когда режиссерам кажется, что реплика смешна, а на самом деле это далеко не так. Например, когда Норма из «Веселой компании» заходит в бар и все кричат: «Норма!» Эллисон даже произнесла слова правильным жираровским голосом: неуверенным баритоном.

– «Во дела!» Вам что-нибудь говорят эти слова?

Я молчала.

– Во дела!

– Кто вы, Эллисон? Чего вы от меня хотите?

– Я ничего не хочу. Честно. Только весь день у меня в голове раздается голос, не давая ничего делать. Фраза «Во дела!» сводит меня с ума, хотя, казалось бы, я должна привыкнуть к подобным вещам.