Алексей Свешников - Кошка с Собакой 2 [litres]

– Стаксель слишком большой, надо его снять и поставить штормовой.

– Как?

– Хуй его знает. Попробуй найди в рундуке нужный парус.

– Я откуда знаю, какой нужный?

– Треугольный, как тот, что стоит сейчас, только меньше раза в два.

– А штурвал?

– Я попробую удержать.

Я пополз вдоль лееров. Ветер бил, как боксёр-тяжеловес. В первом рундуке лежал какой-то триппер. Я пополз ко второму, там уже оказалось что-то похожее. Но как его менять?

– Сначала ставь штормовой! – услышал я Собаку, и тут меня понесло водным потоком. Я что есть силы вцепился одной рукой в парус, а второй шарил в пространстве, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. Наконец вода спала, и я оказался на наветренной стороне. Передо мной из пены на секунду вынырнуло лицо Валеры, с выпученными от напряжения глазами и опять ушло в водяную пену.

Вот бедолага…

Я лихорадочно соображал, как мне закрепить верхний угол шторм-стакселя. Лезть по мачте? Это сразу – досвидос… Хотя, если быстро забраться и продеть в кольцо верёвку, то потом можно будет, закрепив его снизу, поднять одним рывком…

Нужна была верёвка. Я опять пополз по рундукам. Найти бы метров двадцать, чтобы наверняка… В первом же рундуке лежал трос подходящей длинны. Кто-то наверху явно не хотел, чтобы мы вот так бесславно закончили этот поход. Я закинул бухту на плечо и пополз к мачте. Собака поняла мой манёвр и в напряжении ждала, что получится. Я собрался с духом и полез наверх по торчащим с боков рогулькам, предусмотрительно зажав в зубах конец верёвки. Где-то на середине кто-то стал дёргать меня за пояс, я в изумлении посмотрел вниз и понял, что это страховочный фал, про который я совсем забыл. Итак, чтобы двигаться дальше, мне нужно было отвязать фал. Я опять вздохнул: «Если выживем – брошу пить»… И дёрнул за ослабляющий узел конец. Теперь первая же моя ошибка будет последней. Где-то внизу, как поплавок, нырял и выныривал спортсмен, Собака вцепилась в штурвал лапами и зубами…

Я полез наверх. Если кто-то скажет вам, что чудес в жизни не бывает, то он просто не знает жизнь. В тот момент, когда я добрался до самого верха и, обхватив мачту ногами, подгадывал момент, чтобы продеть конец верёвки в какую-то проушину, название которой было известно только Собаке, всё замерло, совсем как в фильме «Матрица». Я спокойно продел фал, обмотал конец вокруг кулака, а бухту сбросил вниз. И тут всё опять завертелось и зашаталось.

Добравшись до палубы, первым делом я обвязался страховочным фалом, потом завязал верхний угол шторм-стакселя узлом, который знал с детства. Второй конец фала привязал к основанию мачты, чтобы его не унесло волнами и не пришлось потом ловить. Сбоку на мгновение вынырнул Валера, показал мне большой палец и снова пропал. Яхта стонала и скрипела, кактонущий корабль. Стоять на ногах было невозможно. Обрывками верёвок я подвязал шкотовый угол шторм-стакселя прямо к мачте с расчётом, что поднятый парус окажется с наветренной стороны по отношению к старому. Осталось закрепить оставшийся на штаге. Одной рукой перехватываясь между ударами ветра по леерам, а в другой зажав парус, я полз на ют. Кое-как расставив в раскоряку ноги, я расклинился между леерами и попытался привязаться к штагу. Это оказалось непросто. В конце концов, я кинул короткий фал от места крепления штага и затянул его всё тем же узлом в отверстие в шкаторине.

Теперь – вернуться назад.

Когда я дополз до мачты, в ней что-то звонко треснуло. Надо было торопиться. Я рывком потянул за фал и многострадальный шторм-стаксель пошёл наверх. Выбрав всю длину паруса, закрепил конец троса и достал нож, найденный в рундуке. Полоснул по тросу, крепившему старый стаксель. Теперь нужно было снова добраться до юта и отрезать крепление там. А после этого… После этого снова лезть на мачту.

Не помню, как, но я снова добрался до верха, теперь уже предусмотрительно увеличив длину страховочного фала. Старый парус полоскался на ветру как огромный флаг и кренил яхту к воде. Я принялся пилить последнюю верёвку. И вот, огромное полотнище полетело в штормовое море. Как только это произошло, яхта выпрямилась и пошла заметно легче. Пропали страшные удары ветра, осталась только качка. Я спустился вниз и на всякий случай на четвереньках дополз до Собаки. Перехватил руль. Собака без сил опустилась на палубу и легла, раскинув лапы.

– Теперь держи курс, осталось недолго.

Так прошли ещё часа два.

Шторм усилился ещё больше, и когда мы входили в марину, смотреть на нас высыпали все яхтсмены, зажатые штормом на острове. Когда ветер спал, Валера перекинулся через леер и тоже лёг на палубе: