Михаил Булгаков - Весь Булгаков [litres; сборник]

Выходной день . – С началом 1-й пятилетки жизнь в городах была переведена сперва на пятидневную («пятидневка»), потом на шестидневную («шестидневка») неделю, и у разных предприятий выходные дни могли приходиться на разные дни недели (в данном случае – на понедельник). Этому порядку придавалось антирелигиозное значение. Летом 1939 г. была восстановлена семидневная неделя.

Божедомка – ул. Достоевского в Москве, называлась по месту, где прежде погребали людей, умерших насильственной смертью.

Воланд – немецкое имя булгаковского сатаны (der Voland – черт) восходит к Гете («Platz! Junker Voland kommt», сцена «Вальпургиева ночь»), гетевского Мефистофеля напоминают и многие его внешние атрибуты (грим оперного Мефистофеля, эмблема пуделя, в образе которого Мефистофель впервые явился Фаусту, имя Маргариты, эпиграф ко всей книге и пр.); Воланд наделен и некоторыми другими признаками «злого духа» (как называет его Левий Матвей): он хромает, носит на груди языческий амулет вместо креста, на бале одет как председатель шабаша (см.: Орлов М. История сношений человека с дьяволом. СПб., 1904), повелевает демонами и грешниками и т. д. // Но у Гете Мефистофель, отчасти воплощавший черты французской рационалистической философии XVIII в., был близок к христианским представлениям о духе зла, его главное дело – борьба против Бога и его творения (человека). Булгаковский Воланд лишен и намека на богоборчество. Напротив, он убеждает своих оппонентов в существовании Бога и Иисуса Христа и никого не провоцирует на злые поступки, а лишь регистрирует их. Он и Иешуа всего лишь представляют «разные ведомства» единого божественного миропорядка, устанавливая некий нравственный закон равновесия милосердия и возмездия.

Азазелло – итальянизированная форма еврейского имени Азазель (козел-бог). По Книге Левит (16, 8) и Книге Еноха – это падший ангел, совращающий людей. Ему приносится в жертву за грехи народа козел («козел отпущения») в День искупления (Йом-киппур). В христианстве отождествляется с сатаной, который после Страшного Суда будет брошен в огонь.

Мессир – почтительное наименование феодальных сеньоров, позднее употреблялось перед собственными именами священнослужителей, юристов, медиков. Для стиля Булгакова характерно, что в другом случае Коровьев заменяет это французское слово в обращении к Воланду русским словом «сударь».

… среди интеллигентов тоже попадаются … умные . – Недоверие и пренебрежительное отношение пролетарского поэта к интеллигенции характерны для официальной идеологии того времени.

Босой, председатель жилищного товарищества … – В 20—30-е годы считалось, что жильцы каждого дома сами управляют своими домовыми делами через избранный ими домовый комитет (домком), во главе которого стоял председатель. Практически чаще всего должность домоуправа оказывалась несменяемой. Булгаков в годы 1921–1934 постоянно бедствовал в поисках жилья, и фигура домоуправа, «выжиги и плута», характерна как для его творчества в целом (всп. образ управдома Бунши-Корецкого в «Иване Васильевиче», председателя домкома Аллилуи в «Зойкиной квартире»), так и для всей городской жизни тех лет.

А бывает и наоборот … – Во времена, когда недавние лидеры партии, видные партийные и государственные функционеры, писатели и критики, занимавшие до того важные посты, один за другим теряли свои места, «прорабатывались» и объявлялись «врагами народа» или просто «исчезали», эта сентенция Коровьева была смелой и дерзкой выходкой.

Коровьев . – Фамилия могла ассоциироваться у Булгакова с Коровкиным из «Братьев Карамазовых», которому Иван рассказал когда-то «анекдот» о грешнике, осужденном идти «во мраке квадриллион километров», прежде чем «ему отворят райские двери». Была и другая ассоциация – «дом Коровина», который посещал Булгаков в 1924 г. // Это несколько загадочный персонаж. «Клетчатый гаер», «попрошайка и ломака регент», он – демон пошлости, пронырства и лакейской фамильярности, под стать тем пошлякам, с которыми ему приходится иметь дело в Москве. Такова и семантика другого его имени – Фагот, которое, кроме названия музыкального инструмента, в итальянском и французском языках обозначает «неуклюжего человека» (итал.), «вздор», «нелепость» (франц.) и своими производными связано с понятиями «вранье», «шут» и т. п. (см.: Галинская И. Указ. соч. С. 97). // Его трансформация в «темно-фиолетового рыцаря с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом», который когда-то был наказан за шутку насчет «света» и «тьмы» (т. е. Бога и дьявола), убедительного объяснения до сих пор не получила (см. указанные выше работы И. Галинской, Б. Соколова и Л. Яновской).